В строю — сыновья

Каждый учебный час был заполнен солдатским трудом, непрерывным и упорным. На лагерном полигоне, автодроме, на стрельбище, в классах и огневых городках, на спортивных площадках — всюду ковалось боевое мастерство. В этих буднях незаметно росли, мужали люди. Вчера еще неопытные, робкие ребята сегодня становились умелыми бойцами.

Рота готовилась к новым ответственным учениям. Поэтому солдаты трудились особенно горячо. Рядовой Гребенюк с разрешения командира тренировал своих подопечных в управлении автомобилем. По расчетливым, быстрым движениям товарищей за рулем Виктор чувствовал, что они теперь могут действовать за водителя. Виктору хотелось испытать подшефных, дать им полную нагрузку. Но как это сделать?

— Очень просто, — ответил командир роты, когда к нему обратился за советом Гребенюк. — Вы на учениях будете вести прием и передачу, а Фитисову я предоставляю возможность отличиться. Кстати, проверю заодно, как вы слово свое сдержали, какую замену себе подготовили.

На учения выехали по тревоге. Быстро собрались — и в путь. Марш совершали в тяжелой обстановке. Неумолимо пекло солнце, ударяло лучами прямо в смотровое стекло. Невозможно было глядеть на дорогу. Давно не было дождей, и серая пыль сплошной стеной поднималась над колонной. До района сосредоточения было далеко. Но что это? Гребенюк недоуменно посмотрел на сержанта Василенко, сидящего рядом, и перевел взгляд налево. Там одиноко чернела машина.

— Видно, застряла, — произнес Виктор.

Он свернул с дороги, остановил машину и побежал к «пострадавшему». «Газик» беспомощно дергался взад-вперед и затихал. Виктор нагнулся, чтобы посмотреть, глубоко ли села машина.

— Стой! — крикнул он шоферу, который газовал изо всех сил, отчего машина еще больше садилась в мягкий, податливый грунт.

Из кабины показался ефрейтор Жучков. Лицо его было в грязи. Только зубы выделялись ярко-белыми подковками. Он усмехнулся, узнав Виктора, и виновато развел руками:

— Думал, что проскочу через эту канаву.

— Эх, шофер ты разнесчастный, не шофер, а сапожник, — громко ругались воины. — Люди, наверное, уже у места назначения, а мы тут копаемся!

Кто-то засмеялся недобро, с ехидцей.

— Зачем смеяться над человеком, если он в беду попал, — сказал Гребенюк. — Нехорошо так ругаться.

Обратившись к Жучкову, добавил:

— Цепляй трос. Сейчас машину подгоню.

Через пять минут автомобиль Жучкова стоял на ровном месте.

— Ну, теперь полный порядок, — сощурив карие глаза, улыбнулся Виктор.

Он сел в свою кабину, завел мотор и, весело помахав пилоткой, включил скорость. Вскоре обе машины догнали колонну.

Как и тогда, на первых учениях, обстановка сложилась нелегкая. Особенно жарко было во время отражения контратаки «противника» и преследования. В этот ответственный момент командир и приказал заменить шофера.

— Разрешите нам! — в один голос воскликнули Василенко и Фитисов.

— Действуйте! — разрешил капитан рядовому Фитисову.

Солдат пересел в кабину, нажал на педаль. Машина неуверенно тронулась с места. Но вот она ускорила бег и пошла, пошла по ровной дороге.

— Молодец, Фитисов! — похвалил командир радиотелеграфиста, когда дали отбой учениям.

— Не я, Гребенюк молодец, — ответил Фитисов.

А Виктор, наблюдая за четкими, умелыми действиями своего подшефного, не мог скрыть радости. Пожалуй, никогда ему не было так приятно. Вот недавно сдал экзамен на права водителя второго класса, два спортивных разряда приобрел. А все-таки это было не то. Самое лучшее — вот оно. Настоящее… Уедет Виктор Гребенюк в запас, а его здесь не забудут. Доброе слово скажут о нем младшие собратья. А это большое счастье.

В лагерь возвратились к концу дня. Огромный солнечный диск уже скатился за горизонт, но было еще светло. Солдаты чистили оружие, технику. Поужинав, воины потянулись на открытую эстраду. Шел сюда и Виктор. Остановился у большого красивого стенда. Теперь на нем был портрет не только отца, но и тех, кто продолжил его славные традиции, — армейских маяков. И среди них — рядовой Виктор Гребенюк, сын героя, солдат Советской Армии.

Украдкой посмотрев на портрет, он круто свернул в сторону, туда, где на белом полотне открытой сцены обозначился яркий квадрат света. Началась демонстрация фильма…