В сумерках близкой весны

Последовало крепкое рукопожатие. Прогалинский разулся, снял куртку, шапку, аккуратно поставил зонт на пол, прислонив к стене. Он прошёл в кухню и сел на табурет, потирая замёрзшие руки. Евгений проследовал за ним и присел напротив. Он подумал о том, для чего Прогалинскому зонт, и машинально взглянул в окно.

– Снег с дождём, отвратительная погода! – широко улыбаясь, сообщил Марат. Золотые коронки мрачно блеснули, привлекая к себе внимание. – А с утра был туман. Ты заметил?

– Заварить чай?

– Может, что-нибудь покрепче?

Евгений кивнул и полез в холодильник за водкой. Благодаря тому, что он вчера выпил мало, она осталась. Не нужно бежать в магазин.

– У тебя не работает телефон, Женечка.

– Я его отключил.

– Мама не могла дозвониться, поэтому я приехал посмотреть, всё ли в порядке.

– Да в порядке я.

– Хорошо.

Они выпили.

– Ты что-то плохо выглядишь, Жень.

– Ночь не спал. Вот прилёг ненадолго.

– Понимаю. Мама сказала, что ты вчера ездил на кладбище. Это для всех нас тяжело.

Они снова выпили. Водка шла легко. Благодаря этому напряжение в мышцах ушло, кровь ударила в голову, согревая. Прогалинский поднялся и сходил за хозяйственной сумкой, которую оставил в прихожей. Быстро достал из неё банку кильки в томатном соусе, кусок копчёной колбасы и половинку ржаного хлеба. Достал из шкафа тарелки и с удовольствием разложил на них закуску. Марат Прогалинский всё делал хорошо и с удовольствием. Казалось, что ничто не может сломить его и вывести из себя. Улыбался, блестя коронками, откашливался и громко глотал слюну, потирая руки.

– А я ведь, Жень, больше не работаю с мебелью. Ушёл.

Говорил он, жадно набрасываясь на хлеб и колбасу, не забывая подливать водку в рюмки.

– Ты больше не начальник? Я не знал.

– Хватит, сколько можно? Я сейчас на овощной базе сторожем. Хорошая работа, сутки через трое. Тишина, природа. Собачек кормлю бездомных.

– Я не знал,– удручённо покачал головой Евгений.

– Уж год как работаю.

– Год?

Евгений замер. Тяжело поднял руку и дотронулся до коротких волос. Он совершенно не знал о том, что происходило вокруг. В эти минуты появилась тревога. Не было ли упущено что-то важное? И отчего номер жены долгое время не отвечает?

– А мама?

– Мама осталась, – широко улыбнулся Прогалинский. – Ей хорошо работается на складе. И Анечка тоже. Мои девочки молодцы! Всё у них горит в руках, всё получается.

Евгений поморщился:

– У Аньки никакого образования нет, что она может?

– Работая на складе, необязательно иметь образование. Главное запоминать названия деталей и где всё лежит. Важно записывать в журнал, когда что поступило и кто что взял.

– По-моему, для Аньки и в этом будет трудность.

– Ты слишком строг к родной сестре.

– Просто я её хорошо знаю.

Они выпили, помолчали.

– Как дела у Ундюгерь? До сих пор не могу выговорить её имя.

Евгений вздрогнул, схватил кусок колбасы и смял в пальцах. Прогалинский продолжал улыбаться, будто не замечая его волнения. Нужно было принять решение, отмахнуть колебания, ответить на вопрос. Но один ответ повлечёт за собой новые вопросы. И разговор получится болезненный, невыносимый. Марат Прогалинский никогда никого не осуждал. Он всех любил и любил жизнь, несмотря на пристрастие к алкоголю. Евгений никогда не видел его в плохом настроении. В глазах блеснула надежда. И не без тревоги, Евгений ответил:

– Я не знаю. Мы не виделись.

– Подозреваю, что она из дома не выходит. Мама говорит, что заболела. Нервное, наверно. Тяжело принять смерть сыночка.

– Заболела?

– Люди говорят. А может, и не болеет, а просто стыдно.

– За что?

– За жизнь свою непутёвую, Женечка! Вон оно как получилось. Антошенька умер. Хороший мальчик. Но, может, так и лучше для него?

– Почему?

– А как жить дальше? Симптомы шизофрении уже стали проявляться! Помнишь ту драку в школе?

– Ундюгерь сказала… что скандал сильно преувеличен.

– Она от себя вину пытается отвести. Видишь, мальчику рассказала, что… ты ему не отец. Пятнадцать лет молчала, а тут что-то произошло. Наверно её испугал тот случай в школе, и она решила объясниться с людьми, объяснить…

– Хватит! – Евгений не мог слушать это. Он поморщился и заскрипел зубами. – Не будем об этом, ладно?

Марат продолжал закусывать, глазом не моргнул. Услужливо кивнул головой.

– Бедная девочка совсем запуталась. Может, стоит позвонить ей?

– Я звонил.

– Не отвечает?

– Возможно, номер поменяла.

– А ты бы в гости зашел. Всё-таки это и твоя квартира. Надо воспринимать её, как свою и говорить девочке, чтобы тоже понимала. Ты много там сделал. Вы до сих пор в браке.

– Может быть, зайду.

Евгений не был в этом уверен. Он внимательно взглянул на Марата. К чему этот разговор о квартире?

– Да, зайди, Женечка! Всё-таки ты в этой квартире ремонт делал. Если не помиритесь, то можно постараться продать её и поделить деньги. Или разменять. Разные способы есть. Юридическую консультацию можно получить, хотя и без этого можно договориться.

– Однокомнатную квартиру разменять? Каким образом?

– Я не знаю. Как-то попытаться поговорить.

– А на что менять-то?

– Ну пусть остаётся в своей квартире, всё-таки она её получила. А тебе, Женечка, деньги.

– Какие деньги?