В сумерках. Книга первая

Печать интеллекта на его лице никак не соответствовала формальному уровню образования и социальному статусу. «Студент» работал токарем на часовом заводе. Никаких часов завод никогда не выпускал. Но так говорили, причем вновь поступающих с порога учили так говорить на инструктаже пожилые дядьки из «первого отдела». Не ради лжи, а во имя сохранности государственных секретов. Завод выпускал продукцию, в составе которой имелись очень точные детали хитрой конфигурации. Например, подвижная металлическая сфера внутри другой сферы, в каждой отверстие, а через эти отверстия неразъемная сферическая деталь взаимодействовала с другими частями какого-то механизма. Токарь, способный изготовить такую штуковину, ценился на вес золота. Эквивалентом золота служил спирт. Спирт в цех выписывали для производственных нужд канистрами. За пять-шесть лет выдающийся токарь стачивался в ноль о мотивирующее вознаграждение. Кирилл от употребления спирта внутрь отказывался, его считали подозрительным и уговаривали вступить в комсомол. Кирилл пожимал плечами и обещал подумать, если ему официально разрешат выносить премиальный спирт за территорию завода. Не разрешали. Вот он и не вступал.

– Подумать надо, – сказал Кирилл Мишке, переминавшемуся за спиной.

– Пока думать будешь, заметут. Может, они срисовали нас уже. – Мишка с тревогой посмотрел на окна первого этажа. Нет, вроде из окна вход в «ямку» не просматривается, но стучать в дверь все равно нельзя.

– Тебе ж мать говорила…

– Говорила не говорила, она, может, не всё знает, говорит не всё. Я ведь не про всё спрашиваю. Потому что не дурак!

Мишка подобрал с земли железяку, оттеснил плечом Кирилла и подцепил плоским концом дверь без ручки. Дверь поддалась. Внутри пахло машинным маслом, горячей канифолью, железом, обувным кремом и еще чем-то вроде бумажной пыли. За конторкой сидел внимательный старичок, откинувший со лба закрепленную на голове лупу, чтобы разглядеть вошедших через обычные очки. Затем он и очки снял.

Кирилл остановился перед мастером, поздоровался и замолчал, будто предоставив спутнику сделать следующий ход. Ему не нравилась и придуманная версия, и необходимость лгать претила.

– Нам бы это… Машинку печатную… Пишущую… Для реферата, – Мишка качнул головой в сторону товарища, обозначив, кто будет писать реферат.

– Студенты? – понимающе вздохнул старичок.

– Ага. Он, – Мишка опять указал на Кирилла, неспособного самостоятельно врать.

Скулы сводило от досады. Ведь заранее обо всем условились: какой факультет, какой вуз, чтобы не спалиться на деталях, а молчит.

– Так, значит, вы студент? – уточнил старичок, напирая на «вы».

Кирилл кивнул, поджав губы.

– В аренду или купить намерены? – старичок теперь обращался прямо к Кириллу.

– Покупать, – отозвался Мишка. – Деньги есть.

– Какой объем работы предполагается?

По узким щекам Кирилла к вискам побежали красные пятна. Он не смотрел на собеседника, только возвел взгляд к потолку и неопределенно покачал головой.

– Сколько экземпляров рассчитываете получать с одной закладки? – уточнил мастер.

– Чем больше, тем лучше, – отозвался Мишка.

Кирилл обернул к нему лицо с гримасой негодования. Тот и сам сообразил, что вопрос провокационный. Все трое замолчали. Мастер встал, пошел вдоль стеллажа с машинками, рассматривая каждую и, похоже, прикидывая, какую цену запросить.

– Эти все в ремонте? – Мишка испытывал неловкость, когда молчал. Звук собственного голоса придавал ему смелости.

– Есть в ремонте, есть на продажу. Владельцы сдают, как правило, убитые аппараты. Восстанавливаем. Порой сюда попадают машинки в хорошем состоянии. И очень интересные экземпляры. Только новых нет. Но за новой-то вы отправились бы в магазин. Деньги есть, – нарочно скопировал мастер недавнюю реплику Мишки. – Вам нужно, как я понимаю, подобрать особый экземпляр.

Он подумал и осторожно вышел в другое, смежное помещение. Там что-то переставлял, временами покряхтывая, и, наконец, вынес аппарат, обернутый тонким брезентом. Развернул, бережно развязав бечевку. На шильдике парни увидели непроизносимое название – набор латинских букв, искаженных до неузнаваемости затейливым шрифтом и умляутами. Старичок взял клочок бумаги и начертал: «Hed"oнrу».

– А прочитать вслух можете? – подал голос Кирилл.

– Как это читается? – торопил Мишка.

– Не решусь предложить свой вариант транскрипции. Слишком витиеватый язык. Самый сложный из европейских языков – венгерский!

– Откуда вы знаете? Знаете, что это венгерский?

Мастер пропустил мимо ушей Мишкин вопрос и продолжал, обращаясь к Кириллу: