В сумрачном лесу

Погрузившись в свои мысли, Эпштейн вошел в туннель под пешеходным переходом. Воздух был промозглый, он поежился, и вдруг из темноты вынырнул бездомный и шагнул ему навстречу. Волосы у него были длинные и спутанные, от него воняло мочой и гниением. Эпштейн достал из бумажника двадцатидолларовую купюру и сунул в огрубевшую ладонь бездомного. Потом подумал, достал мятные конфеты и протянул их тоже. Но это была неудачная идея – бездомный судорожно дернулся, и Эпштейн увидел, как в темноте блеснул нож.

– Бумажник гони, – буркнул он.

Эпштейн удивился. Неужели сегодня у него можно отнять что-то еще? Неужели он столько отдал, что от него пахло пожертвованиями и мир считал, что у него можно безбоязненно брать что хочешь? Или, наоборот, мир пытался ему сказать, что он недостаточно отдал, что достаточно будет только тогда, когда у него ничего не останется? И неужели в Центральном парке до сих пор водятся грабители?

Удивился, но не испугался. Ему в жизни не раз попадались сумасшедшие. Можно даже сказать, что у него как у адвоката был некоторый талант в обращении с ними. Он оценил ситуацию: нож небольшой. Им можно поранить, но не убить.

– Ну хорошо, – начал он спокойным тоном, – давай я отдам тебе наличные. Здесь долларов триста, может, даже больше. Возьми всё, а у меня останутся карточки. Они тебе все равно не пригодятся – их заблокируют минуты через две, и ты, скорее всего, выбросишь их в помойку. А так мы оба будем довольны. – Пока Эпштейн говорил все это, он вытянул руку с бумажником перед собой, подальше от тела, и медленно достал из него пачку купюр. Бездомный схватил их. Но на этом дело не закончилось, теперь он скомандовал что-то еще. Эпштейн не разобрал его слова.

– Что?

Бездомный быстро провел лезвием поперек груди Эпштейна.

– Что там?

Эпштейн отшатнулся, прижимая руку к груди.

– Где? – выдохнул он.

– Внутри!

– Ничего, – тихо ответил он.

– Покажи, – сказал бездомный, ну или так Эпштейну показалось; разобрать его невнятную речь было почти невозможно. Эпштейн на секунду вспомнил отца, речь которого навсегда осталась невнятной после перенесенного инсульта. Бездомный продолжал тяжело дышать, не опуская нож.