В сутках двадцать четыре часа

Список икон получился небольшой, но зато над описью книг пришлось потрудиться: их было около трех тысяч. Серафима Максимовна диктовала все новые и новые названия, имена авторов. Круглым красивым почерком Катя записывала. Она сидела перед стопкой книг, натянув на острые девичьи колени старенькое голубое платьице, бережно брала в руки очередной том и торжественно вслед за Серафимой Максимовной повторяла:

— «Евангелие Хитрово». А вы, товарищ Иванов, знаете, кто украшал эту книгу? Андрей Рублев!

Не дождавшись ответа, она уже взяла в руки следующую книгу:

— Летописи времен Иоанна Грозного. Максим Грек, шестнадцатый век, Кипрские мастера — «Жития святых»…

Перед Трошиным лежала пачка исписанных листов. В комнату вошли Иванов и Катя. Комиссар взял первый лист описи, разгладил его, внимательно прочитал, улыбнулся Кате. Хитровато подмигнул Андрею, обмакнул перо в пузатую чернильницу и размашисто с угла на угол начал писать на заглавной странице описи:

«Руководствуясь революционным правосознанием, от имени Советской власти постановляю: имущество купца Егорова Е. Е., как-то: редкие иконы и древние рукописные книги — считать собственностью Советской власти и до принятия соответствующего закона передать на хранение в Румянцевскую библиотеку. Решение обжалованию не подлежит. Комиссар Н. Трошин».

И поставил число.

Зазвонил телефон. Николай отложил ручку и снял трубку. Говорил Игнатов. Он поздравил Николая с наступающим Новым годом и торжественно сказал:

— Из Петрограда сегодня получен декрет за подписью Ленина об отмене в пользу государства прав на наследование монастырям, церквям, сектам и прочим религиозным учреждениям и общинам.

Трошин просиял. Не подвело его революционное чутье. Еще бы, сам Ленин, Председатель Совета Народных Комиссаров, подтвердил правильность принятого им решения. Сам Ильич!

Американца Андрей Иванов задержал на Хитровке. Задержал просто, без всякой борьбы: Американец был пьян. И очень пригодилась следователю тяжелая запонка с черепом, которую Андрей подобрал в особняке Егорова. Она оказалась веской уликой. Точно установили: купца убил Американец с дружками. По темноте своей взял деньги, кой-какие золотые вещи, но они были копейками по сравнению с коллекцией Егорова.

Снегири

В 1918 году на заседании Совнаркома под председательством В. И. Ленина рассматривался проект Положения о рабоче-крестьянской милиции. Докладывал нарком внутренних дел Г. И. Петровский. Вспоминает Дижбит. Выслушав доклад, Ленин, обращаясь к Петровскому, сказал о том, что необходимо, чтобы наша милиция не имела сходства с полицией. Наша милиция должна быть крепко связана с народом, опираться в своих действиях на честных людей, строго соблюдать советские законы и неукоснительно требовать их исполнения от всех. Сила и авторитет каждого советского учреждения — в тесной связи с народом.

Здесь же была утверждена форменная одежда для работников советской милиции.

Но гражданская война потребовала огромных расходов, поэтому переодеть милицию оказалось не под силу молодой Советской Республике.

Учитывая исключительную важность милиции в укреплении Советской власти, чтобы как-то улучшить материальное положение ее сотрудников, Совет Народных Комиссаров перевел их на военное положение и распорядился выдавать милиционерам красноармейскую форму.

Только в отличие от воинов Красной Армии милиционеры на шинели и гимнастерке с левой стороны груди носили нагрудный знак из белого металла: на красном эмалевом щите, окаймленном дубовыми ветвями, были изображены серп и молот. А под ними был выбит личный номер милиционера. У командиров этот знак был из жёлтого металла и меньшего размера.

Закончилась гражданская война. В 1923 году москвичи увидели первых милиционеров в новой форме. Люди останавливались на улице и подолгу смотрели на постовых. Верно, было на что посмотреть: шапка милиционера, из красного сукна, с черным лакированным козырьком, блестящим ремешком и отворачивающимся затыльником из серого барашка, видна была издалека. Ладно сидела черная бекеша с красным воротником. Черный цвет бекеши символизировал цвет рабочих спецовок, говоря о пролетарском происхождении милиции; красный цвет — революции.

Новая форма была предусмотрена для пеших и конных милиционеров. У пеших — по отлету воротника на красном поле была пристрочена в виде канта неширокая зеленая лента, у конных милиционеров и командиров — желтая (потом лента была заменена кантом). Сотрудники носили однобортный френч с накладными карманами и пятью металлическими пуговицами с серпом и молотом, с красным воротником и петлицами — зелеными у пеших и желтыми у конных милиционеров.

За красивую ярко-красную шапку москвичи любовно стали называть милиционеров «снегирями».