В свете зеленой лампы

Тут Леонид Петрович, сидевший до этого тихо и только наблюдавший за нами, подал голос:

– Вот для того, Лиза, мы все здесь и сидим, чтобы обсудить этот вопрос. Мария Константиновна охарактеризовала тебя как покладистую и умелую помощницу по дому. Я как раз ищу себе в семью такую девушку, и ты бы мне подошла. Но это в Москве. Что ты об этом думаешь?

У меня всё поплыло в голове, я не могла переварить это сразу: то я оказываюсь без жилья и зарплаты, прощаюсь с любимой хозяйкой, то меня зовут служить в семью в Москву. Я сидела в растерянности. Он, видимо, по-другому истолковал мое молчание и продолжил:

– Можешь не волноваться, зарплату я тебе оставлю ту же и отпуск тоже сохраню. Мы живем с женой и двумя детьми. Мы с женой работаем много, сын учится в школе, а вот дочка Люся болеет, у нее эпилепсия, и нужен присмотр. Ей четыре года.

Я всё еще молчала, пытаясь осознать сказанное, а Леонид Петрович продолжил:

– Если ты согласишься, то уже завтра или послезавтра мы сядем на поезд и поедем. Билеты оплачу. Ты познакомишься с моей семьей, попробуешь пожить у нас, а если не приживешься, то я куплю тебе билет домой и посажу на поезд.

Я перевела взгляд на барыню, и та мне улыбнулась глазами, полными слез, ободряюще.

– Я думаю, что это хороший вариант для тебя, Лиза. Где ты сейчас найдешь работу или службу? А тут, по крайней мере, мы знаем, что ты попадешь в приличную семью и с приличной оплатой. Да и брат твой Василий, кажется, тоже в Москве? – грустно добавила она.

А я даже об этом не подумала! Вся ситуация сразу стала выглядеть не такой пугающей, раз мой старший брат будет рядом. Но тут слезы опять полились из моих глаз:

– Матушка, а как же вы? Совсем одинешенька? Даже не с кем будет поплакать или обняться в своем горе?

Мария Константиновна опять чуть не заплакала вместе со мной, но поднесла платок к глазам и сказала растроганно:

– Какое же у тебя доброе сердце, моя девочка, как мне не хочется с тобой расставаться! Но послушай, поезжай в Москву, я буду тебе писать, а ты мне отвечать, ведь недаром же мы занимались с тобой два года. Вот и будем рассказывать друг другу о своем житье-бытье… – Она улыбнулась мне влажными от чувств глазами. – А обо мне не переживай, я связалась со своей кузиной, она живет тут недалеко за городом одна и рада принять меня в компаньонки.

– Ну, раз так, то я согласна, – сказала я, вздохнув и вытирая мокрые щеки рукой. – Забирайте меня в свою Москву, Леонид Петрович.

Уехать сразу не удалось, нового хозяина задержали дела, а я этому даже была рада. Я пыталась свыкнуться с этой новой ситуацией, собиралась, посетила все церкви, в которых молилась здесь, в Ленинграде, походила с Марией Константиновной по набережным и паркам, как бы на прощание. Во время одной из прогулок мы даже заходили в магазины на Невском проспекте, там барыня мне покупала всякие мелочи на память, а я ей, тоже на память, купила серебряный крестик на цепочке.

Через несколько дней, уложив все вещи в два свои чемодана, я была готова к новому этапу своей жизни.

Я была рада, что Леонид Петрович взял с собой лампу своего отца, ту самую, с зеленым стеклянным колпаком.

А получилось это так. Мы уже собрались и готовились выходить.

– Ну, Мария Константиновна, – сказал Леонид Петрович на прощание, – спасибо за приют, за то, что много лет скрашивали жизнь моего отца и обеспечили ему достойные последние дни и вечное успокоение. Спасибо за Лизу, которую как память о вас я увожу с собой в Москву. Хочу еще сказать одну вещь… – Он помолчал минуту, задумавшись и проведя медленно себе по лицу рукой, как бы ощупывая его или снимая невидимую пелену. – У нас с отцом были непростые отношения, сложившиеся такими еще с моего детства. Я не хочу разбираться, почему они такими были и кто виноват в том, что не было между нами близости. Но вы своей тактичностью и открытостью, своей любовью к нему, которую так просто и естественно мне здесь показывали каждый день, поселили во мне много мыслей, ранее меня не посещавших. А также чувств, – продолжил он, помолчав, – которые, видимо, жили где-то в глубине сердца, но еще спали. Я не знаю, увидимся ли мы с вами опять, но будьте уверены, я вас никогда не забуду.

– Нет-нет! – воскликнула моя теперь уже бывшая хозяйка. – Вы не можете так уехать! Что же вы не взяли совсем ничего отсюда на память? Так ведь нельзя – покидать дом, чувствуя, что, может, уже никогда сюда не вернетесь. Хоть что-нибудь, что напомнило бы вам о Пьере, который был, поверьте мне, достойным человеком… А что он не смог стать вам хорошим отцом, так это, видимо, не суждено ему было судьбой.

– Хорошо, – сказал Леонид. – Можно я возьму вот эту зеленую лампу? Она мне нравится, и в ней есть связь и с памятью об отце, и с вашим уютным домом.