В свободном падении

– Добро пожаловать в международный аэропорт Сан-Франциско, – произносит голос. На сердце у Майкла становится легче: он знает, зачем приехал. Он надевает длинный черный пуховик и взваливает на спину рюкзак. Идет к выходу, где его накрывает волной голосов с акцентом, словно кто-то включил одновременно все знакомые ему телепрограммы. Кажется, будто я оказался в чужой жизни, но в то же время она моя. Он шагает вперед, его обдает жарким воздухом; на лбу выступает пот.

– Такси! – кричит Майкл, подзывая машину. Кидает рюкзак на заднее сиденье и сам разваливается рядом.

– Куда тебе, друг? – спрашивает таксист, смотря на него в зеркало заднего вида. У него сильный, почти утрированный калифорнийский акцент, словно он выучился ему до того, как приехать сюда.

– Секунду, мне надо проверить адрес, – отвечает Майкл, лицо водителя расслабляется.

– Откуда ты? – спрашивает таксист.

Майкл роется в рюкзаке в поисках блокнота.

– Из Лондона.

Я не откуда-то там.

– Из Лондона! – повторяет таксист.

Майкл находит блокнот, вырывает страницу с адресом и протягивает на переднее сиденье.

– Да.

– «Как поживаете, сэр?» – смеется таксист. – Вы пили чай с королевой? – спрашивает он, Майкл смеется в ответ, через силу.

Я наслышан об этом явлении, об этой очарованности Британией, об американцах, которые спрашивают британских туристов, пили ли они чай с королевой. Интересно, где проходило бы такое чаепитие. В Букингемском дворце, где я не был с нашей семейной поездки и который считал скорее музеем, нежели чьим-то домом. Или в кафе? Возможно, в Кенсингтоне, в местечке с двенадцатью видами сыра на витрине. Точно не в сетевом заведении; осознавая статус, я бы освободил ее от необходимости отвечать: «Королева», – на вопрос, что написать на стаканчике, и слышать окрик: «Королева!» – на все кафе, когда заказ будет готов. Представляю, как она произносит:

– Ах, какая неловкость.

А я отвечаю:

– Вы королева, как вы можете смущаться?

Мы гогочем, потягивая пряное что-то с чем-то там. Или в кафешку попроще, без французского пафоса и людей, которые приходят с ноутбуками и в наушниках, чтобы «писать». Или в столовую где-нибудь в Финсбери Парк, со строителями в светоотражающих жилетах с разложенными перед ними газетами, оставленными на полу касками и в темных ботинках с металлическими носками. Когда бы мы зашли, они сказали бы: «Доброго денечка, вашество». И совершенно проигнорировали бы меня.

– Нет, я не пил чай с королевой, – отвечает Майкл. Таксист смеется.

Они проезжают город; дом за домом, выстроенные в аккуратные линии, ряд за рядом, словно детали лего. Снаружи удивительно ясно; возможно, здесь светит какое-то другое солнце. Все такое кристально четкое, очищенное. Майкл слушает непрерывную болтовню таксиста, лишь изредка говоря «ага» или «правда?», чтобы поддержать беседу.

– Вот и приехали. – Таксист тормозит у бордюра и ставит счетчик на паузу. – Выходит сорок долларов.

Майкл вытаскивает из кармана банкноты, похожие на деньги из «Монополии», и отдает.

Таксист желает ему всего хорошего и говорит:

– Только не теряй здесь голову… или теряй! – и сам же над этим смеется.

Я на месте.

Майкл отправляет сообщение, стоя в демонстративном ожидании у дверей двух магазинов.

– Привет! – раздается за его спиной. Он оборачивается и видит женщину. Выглядит она точно как и звучит: энергичная, активная, любящая жизнь, как будто есть ради чего ее жить, только он не в курсе.

Она протягивает руку и представляется, но Майкл даже не пытается запомнить имя. Зачем вообще запоминать чьи-то имена? В другой руке у нее большой одноразовый стакан из сетевого кафе (с французским пафосом) и звонкая связка ключей. Он пожимает ей руку.

– Идемте за мной.