В свободном полете

Снимаю несколько крышек, открываю несколько заслонок и наконец вижу лист бумаги, намотавшийся на цилиндр с надписью «Осторожно: горячо!» Тихонько пальцем подцепляю виновника поломки.

Ставлю все на место, закрываю. Машина издает утробный вздох и зажигает ряд желтых огоньков.

— Я только проверю, — бросаю через плечо ассистентам, взирающим на все широко раскрытыми глазами. Ни один не посмел возразить мне. Закладываю свои бумаги и нажимаю: «Копировать». Машина одобрительно выплевывает образцово выполненные копии.

— Работает! — вопит кто-то.

Хор восторженных воплей! Я не удивилась бы, если бы меня подхватили на руки и торжественно вынесли в коридор. Я достигла успеха, я победительница, приветствуемая дюжиной новых друзей.

Тогда почему в душе у меня по-прежнему неуютно?

Забираю свои бумаги и прохожу сквозь море протянутых рук. Некоторые пожимаю, тут же забывая имена и, кажется, даже не называя свое. В течение многих месяцев я привыкла быть никем. Я научилась жить в состоянии проигрыша, провала, сознавая свою никчемность. Нелегко вот так запросто войти в офис, надеть эту одежду и притворяться, что ты одна из Работающих Счастливчиков. Может, я скептически настроена, несколько подозрительна, но все равно чувствую себя неловко.

Все утро прячусь за экраном компьютера, укрывшись в пещерке своего рабочего места. Обращаю внимание только на то, что возникает передо мной на экране и прислушиваюсь лишь к тому, что звучит в трубке телефона. В таком предельно сосредоточенном состоянии чувствую себя значительно лучше.

Быстрый прогресс в овладении искусством телефонных переговоров не опьяняет меня. Больше часа (максимум два) уходит на создание базы данных; она станет основой для регистрации входящих и исходящих звонков. Большинство звонивших известны мне по справочникам Нью-Йорка и Лос-Анджелеса. Слыша незнакомое имя, прошу произнести его по буквам, а потом записываю номер телефона собеседника.

Отключаю линию один, включаю линию два.

— Здравствуйте, это офис Марианны Лангольд, кто ее спрашивает?

— Это Питер Оуэнс. — В точку! Глава литературного отдела в Лос-Анджелесе.

— Добрый день, мистер Оуэнс. Минуточку, пожалуйста. — Разговаривая с ним, открываю окошко срочных сообщений и пишу Марианне: «Питер Оуэнс, линия два». Жду.

Ответное сообщение: «Спсб». Мигает линия два. Новый звонок по первой линии.

— Офис Марианны Лангольд, кто ее спрашивает?

— Привет. Это Джил. Вы не знаете, у Марианны есть копии новой рукописи Энсли?

Случайно знаю, что есть. Я сама делала эти копии сегодня утром. Но следует ли Джилу Мидоусу из отдела кинопроизводства наверху знать об этом, мне неизвестно.

— Если подождете минутку, я выясню, — любезно отвечаю я. Пишу Марианне: «Джил Мидоус хочет копию Энсли».

Ответное послание: «Зайдите». Появляюсь в кабинете Марианны в тот момент, когда она переключается на первую линию.

— Джил? — Она улыбается мне, говоря в телефонную трубку. — рукопись передо мной на столе. Посылаю к тебе своего ассистента, да, сейчас. — И кладет трубку.

— Это для Джила Мидоуса на восьмом этаже. — Она протягивает мне рукопись. — Комната 815. Очень милый парень. Если он не очень занят, представьтесь, расскажите ему, кто вы. Мы частенько работаем вместе.

— Хорошо.

Дверь комнаты 815 закрыта. Подхожу к секретарше у двери кабинета.

— Простите, я Сара из офиса Марианны Лангольд. У меня рукопись Энсли для мистера Мидоуса.

Она сурово смотрит на меня и показывает пальчиком, что у нее важный звонок. Машет рукой в сторону закрытой двери и имитирует стук в дверь. Нерешительно стучусь.

— Войдите!

Толкаю дверь и вижу мужчину за огромным столом красного дерева. Он вопросительно приподнимает тонкие брови:

— Чем могу быть полезен?

— У меня рукопись Энсли. Вы спрашивали о ней.

— Ах да. — Манит меня пальцем.

Поспешно подхожу к столу.

— Вы, должно быть, новый ассистент Марианны?

— Да, здравствуйте, я…

— Сара Пелтье! — раздается женский голос из другого конца кабинета.

Поворачиваюсь как на шарнирах. А потом хочу провалиться сквозь землю.

Маленький белокурый узел уложен сбоку. Зубы оскалены, но вместо окровавленных клыков вижу милую улыбку. Это еще страшнее.

— Сара, куколка, понятия не имела, что ты здесь работаешь!

Время останавливается. Звуки исчезают. Пытаюсь сообразить, куда, черт возьми, подевался мой голос.

— Привет, Грейси, — говорю я, но голос все равно звучит издалека.

— Эй, вот как? — фыркает Джил, развеселившись. — Вы знакомы друг с другом?

Сейчас упадет топор.

Улыбка Принцессы становится шире.

— Ну, конечно же! Мир тесен, не правда ли? Как поживаешь, Сара?

— Я… я…

— Давно здесь работаешь?

— О нет. Сегодня первый день.

— Правда? Замечательно! Мои поздравления.

— Э-э, спасибо. — Переминаюсь с ноги на ногу.

— Сара? — Оборачиваюсь к Джилу. — Простите, но у нас с Грейси много дел, а у меня через полчаса совещание…

— Да, конечно, извините, — поспешно лепечу я, выскакивая за дверь.

— Пока, куколка! — весело машет мне на прощание Принцесса.

Закрываю за собой дверь и жду, пока уляжется неистовый стук в груди.