В ТЕ ДНИ

Вытаскиваю из кармана коробок и зажигаю спичку. Бледное пламя охватывает сухое дерево и быстро идёт на убыль.

Нет! Так тоже нельзя. А вдруг это правда, что он мне говорил? Как бы хорошо ни была осведомлена охранка, вряд ли она может знать о моей предстоящей встрече с городским техником Глобусом.

Опускаюсь на стул и сильно сжимаю голову руками. В таких переплётах мне ещё не приходилось бывать.

– Сынок! – Отец неслышно вошёл в комнату и стоит рядом со мной.- Кто это у тебя был?

– Кто? Да я и сам толком не знаю. Его зовут Ансис Курмис.

– Курмис, Курмис… – Отец морщит лоб, словно пытаясь вспомнить что-то.- Что ж, Курмис, так Курмис. Имя, как и всякое другое. Не хуже и не лучше. Кстати, вы оба так громко разговаривали, что я слышал всё… Как думаешь быть?

– Сожгу бумагу, только и всего.

– Сожжёшь? Ну, сжигай… Но…

Он умолкает.

– Что «но»?

– Но если он говорит правду?

– Мне трудно в этом разобраться.

– Значит, сожжёшь?

– Сожгу.

– Гм… Ну, смотри… Тебе видней.

Нахмурив брови, отец идёт к двери. Видно, он недоволен моим решением.

– Папа!

– Что тебе?

– А как бы ты поступил?

– Не стал бы жечь.

– А вдруг это ловушка и сегодня у меня будет обыск?

– Значит, надо хорошенько упрятать.

– Упрятать?

Я горько усмехаюсь. Это не так легко. У охранников собачий нюх на всякого рода тайнички.

– Нет, папа, спрятать нельзя.

– Кто тебе сказал?

– В охранке тоже не дураки. Я смогу прятать, они смогут найти.

– Ага! Значит в принципе ты согласен спрятать, если бы знал надёжное место.

Я молчу. «В принципе»… К чему этот пустой разговор? Если бы я знал такое место… Но ведь его нет!

– Давай бумажку, Имант!

– Что?

– Давай, говорю, её мне.

– Что ты с ней хочешь сделать?

– Ну и упрямый же ты, Имант, – говорит отец сердито, – Отдай мне бумагу и считай, что сжёг. Не отнесу ведь я её в охранку.

Беру со стола злополучную бумагу и неохотно передаю отцу. Что он задумал?

– Только, ради бога, папа, будь осторожен.

Он не удостаивает меня ответом и выходит.

– Я сейчас вернусь, Имант, – доносится до меня минутой спустя его голос.

– Куда ты собрался?

Бросаюсь в соседнюю комнату, но уже поздно. Щёлкает замок входной двери. Не поднимать же шум на лестнице.

Ну и народ эти старики! Ведь отец куда меньше меня понимает в этих делах. И всё-таки считает себя вправе давать мне советы. Больше того: сам даже пытается «действовать». Понёс, наверное, листок к кому-нибудь из своих товарищей, а за ним будут следить, ещё арестуют… Ах, зачем я его пустил! Надо немедленно догнать.

Но только я подбегаю к двери, в замочной скважине поворачивается ключ, и в комнату, прерывисто дыша, входит отец.

– Что за типы бродят по нашей улице? Морды толстые, глаза так и рыскают? Что-то таких тут не было раньше видно. Уж не шпики ли?

Бросаюсь к окну. Конечно, они. Причём расхаживают открыто, нагло, нисколько не таясь.

Значит, я не ошибся. Курмис меня провоцировал. Всё-таки он действовал довольно глупо. Вряд ли ему дадут очередную прибавку к жалованию. По крайней мере не за меня.

– Давай-ка сюда бумагу, отец. Надо её немедленно сжечь.

– Бумагу? А её уже нет.

– Как так нет? Куда же ты её дел?

– Она в надёжном месте.

Этого ещё не хватало! На улицу он её бросил, что ли? В волнении я повышаю голос:

– Дай-ка сюда бумагу!

– На кого ты кричишь, мальчишка!

Губы отца сжимаются в тонкую полоску. Ну, это плохой признак.. Теперь от него не добьёшься ни слова.

Поворачиваюсь и ухожу к себе в комнату…

Постепенно я успокаиваюсь. В конце концов ничего особенного не случилось. Я'сно, что листок отец уничтожил или просто выбросил. Он ведь прекрасно понимает, чем это грозит мне, если его найдут здесь, дома. А что бы я сделал с листком? Сжёг! Разница не так уж велика.

Часы бьют десять. Теперь нужно ждать посещения незваных гостей. Хорошо, что мать уехала к родным в деревню. Она бы так волновалась.

Проклятый Курмис! Какой чудесный вечер испортил.

Одетый ложусь на постель… Отец увидит, опять будет ворчать… Ах, всё равно!

Как хочется спать… Ведь я вчера вернулся домой чуть свет… Но спать нельзя. Надо ждать посещения… посещения… посещения…

Незаметно для себя засыпаю.

* * *

Открываю глаза. Солнце, весёлое летнее солнце светит мне прямо в лицо.

На стуле, рядом с кроватью, сидит, отец. Он укоризненно качает головой.

– Видно, Имант, у тебя пять костюмов, что ты решил в одном из них поспать. Посмотри, как брюки измялись.

Что и говорить! Вид у брюк, действительно, плачевный. И чего ради я задумал спать в костюме?

Внезапно вспоминаю вчерашний вечер.

– Отец! Охранка была?

– Была… Но не у нас, а у твоего друга Курмиса. В два часа ночи приехали полицейские машины. Значит, Курмис всё-таки наш!

– И как? Забрали его?

В уголках глаз отца собираются весёлые морщинки:

– Ищи ветра в поле!.. До самого рассвета возились охранники, собак притащили, всё его искали. Вот только недавно уехали… Хмурые, злые… Обидно ведь! Стерегли-то как…

Вскакиваю с постели. Что я наделал! Ведь текст листовки не сохранил.

В передней негромкий стук. Отец идёт открывать дверь.

Силис? Ко мне? В такую рань? Или может быть… Вспоминаю слова Курмиса: «Такая договорённость с товарищами…»