В те грозные годы

Но гитлеровцы огня не открыли, пропустили парламентеров. Принял их комендант фашистского гарнизона полковник Хаузре. Внимательно прочитал ультиматум, с презрительной усмешкой окинул взглядом парламентеров, потом сел за стол и быстро набросал командиру 29-й стрелковой бригады полковнику М. Е. Ерохину, подписавшему ультиматум, короткий ответ. Всего несколько слов. О том, что он, комендант гарнизона, выполняя волю фюрера, решительно отклоняет советский ультиматум и гарнизон Клина будет обороняться до последнего солдата.

Парламентеры достойно выполнили свой долг. Позже в армейской газете «На разгром врага» была напечатана приветственная телеграмма Военного совета армии:

«Лейтенанту Бергу В. Р.

Помощнику командира взвода Лямину Д. С.

Красноармейцу Разводовскому Е. Н.

Приветствуем вас с награждением орденом Красного Знамени за выполнение боевого задания под Клином. Уверены, что вы и впредь будете с честью выполнять боевые задания во славу Родины.

24.12.41

Кузнецов Колесников Колесов».

Но это, повторяю, будет позже. А сразу же после возвращения парламентеров с отказом гитлеровского коменданта принять ультиматум штурм города возобновился.

Для непосредственного руководства боем по уничтожению окруженной фашистской группировки командарм вместе с полковым комиссаром Я. С. Колесовым выехали на КП 84-й морской стрелковой бригады, которая уже вела упорное сражение с противником на высотах южнее Клипа. В войска направились и другие руководящие командиры управления и штаба армии.

Я, собрав работников политотдела, ознакомил их с приказом командующего, дал каждому конкретное задание. Особое внимание при этом обратил на те пункты, в которых говорилось о необходимости оказания войсковым командирам и политработникам всемерной помощи в мобилизации личного состава на безостановочное, стремительное преследование врага. Приказал проследить, чтобы в соответствии с требованием приказа командарма наступающие войска обязательно имели впереди себя сильные лыжные подразделения, способные захватом узлов дорог и теснин дезорганизовывать противника. Разъяснил категорическое требование генерал-лейтенанта В. И. Кузнецова о том, что передовые отряды должны обходить вражеские узлы сопротивления, а ликвидацию их осуществлять специальными подразделениями, выделяемыми от главных сил бригад.

Эти установки на первый взгляд были чисто военного характера. Но все мы считали их неотделимыми от практических задач партийно-политической работы.

К тому времени армия уже накопила некоторый опыт партполитработы в условиях наступательных операций.

Весьма действенно она велась, например, в подразделениях 44-й стрелковой бригады. Здесь по инициативе военкома старшего батальонного комиссара И. В. Чугунова и старшего инструктора политотдела бригады А. М. Абрамова с самого начала нашего наступления было четко налажено проведение коротких совещаний коммунистов и комсомольцев. Делалось это так. В конце каждого боевого дня активисты собирались вместе, слушали информацию парторга или комсорга о его итогах, об отличившихся воинах. Затем каждый член партии и комсомолец получал персональное поручение. Такие совещания позволяли привлекать к участию в партийно-политической работе почти всех коммунистов и членов ВЛКСМ, а через них — и широкий беспартийный актив.

В ходе наступательных боев многие красноармейцы и командиры выражали горячее желание вступить в ряды ленинской партии, стать коммунистами. Росло и число заявлений от молодых воинов с просьбой принять их в члены ВЛКСМ. В связи с этим перед работниками политотдела армии были поставлены задачи: добиваться быстрейшего рассмотрения в войсках заявлений о приеме в партию и комсомол, следить за тем, чтобы не допускались случаи неоправданных задержек с вручением принятым партийных и комсомольских документов.

Итак, сразу же после совещания работники политотдела армии выехали в части и соединения, чтобы довести полученные указания до командиров, военкомов, начальников политорганов и практически помочь им в их осуществлении. Сам я, по договоренности с Дмитрием Емельяновичем Колесниковым, готовился отправиться в 29-ю стрелковую бригаду. Перед отъездом, когда уже садился в машину, ко мне подошел политрук Г. П. Шабельников.

— Разрешите обратиться, товарищ полковой комиссар?

— Обращайтесь. Кстати, вы почему до сих пор здесь? Вам же следовало выехать на левый фланг армии.

С Григорием Петровичем мы были знакомы давно, еще по совместной довоенной службе в 17-й Горьковской Краснознаменной стрелковой дивизии. Он всегда отличался высокой дисциплинированностью, исполнительностью и требовательностью к себе и подчиненным. И вдруг — такая непонятная медлительность с отъездом.