В те грозные годы

О 3-й ударной армии мне, кстати, было уже кое-что известно, так как на Северо-Западном фронте ее войска действовали по соседству с нашей 1-й ударной. Формировалась она на Волге, называлась вначале 60-й резервной. Осенью 1941 года отдельными соединениями принимала участие в боях под Москвой, затем была преобразована в 3-ю ударную армию и перебазирована на Северо-Западный фронт. С рубежа озера Селигер вела наступательные бои в направлении Холм, Великие Луки, вышла на ближние подступы к городу, частью сил участвовала в окружении демянской группировки противника. Но все это было в прошлом. Теперь же, в марте 1943 года, ее соединения и части находились где-то западнее города Великие Луки. Но где именно? Далеко ли она сумела продвинуться на запад после ликвидации великолукской группировки противника и освобождения города? Об этом, конечно, можно было бы узнать и у Пупышева, но, видя, как он занят, я не решился донимать его расспросами.

На следующий день слушателей Особых курсов принял начальник Главного политического управления А. С. Щербаков. В дружеской беседе он подробно рассказал о положении на фронтах. Итоги Сталинградской битвы охарактеризовал как начало коренного перелома в ходе войны. Порекомендовал продолжать изучение опыта наступательных операций, неустанно овладевать поступавшей на фронт новой боевой техникой, учиться бить врага беспощадно, добывать победу малой кровью.

— Учиться воевать по-настоящему необходимо всем, — подчеркнул он. — Но особенно политработникам, так как многие из них пришли в Вооруженные Силы уже во время войны, без достаточных специальных знаний.

Далее А. С. Щербаков сообщил, что Наркомом обороны СССР издан приказ о военной подготовке политсостава, согласно которому каждый политработник к ноябрю 1943 года обязан сдать зачеты по знанию боевой техники, вооружения и новых, только что изданных тогда воинских уставов.

Особое внимание Александр Сергеевич обратил на необходимость активизировать работу первичных партийных организаций, на еще большую высоту поднять их роль в жизни войск.

— Главным политуправлением внесено в ЦК ВКП(б) предложение об изменении организационной структуры военных партийных организаций, — сказал он. — Признано необходимым иметь первичные парторганизации не в полках, а в батальонах, что должно еще больше приблизить их к личному составу, повысить уровень партийной работы.

Эти изменения диктовались еще и тем, что тогда в ГКО как раз обсуждался вопрос об упразднении института заместителей командиров рот и батарей по политчасти и о переводе значительного числа политработников данного звена на командные должности.

Словом, предстояла большая и ответственная перестройка всей системы партийно-политической работы.

После приема у А. С. Щербакова я сразу же, как было приказано, начал собираться к новому месту службы. Ехал уже полковником. Приказ наркома о присвоении нам командных званий был объявлен еще в конце 1942 года.

Поезд до Торопца отходил ночью. Перед тем как отправиться на вокзал, несколько раз пытался связаться по телефону с Горьким, где в то время проживала моя семья. Но безуспешно. Телефонистка все время повторяла: «Номер не отвечает».

В заполненном пассажирами, но все же очень холодном вагоне мысли как бы сами собой настроились на воспоминания о довоенных горьковских встречах, о замечательных воинах 17-й Горьковской Краснознаменной стрелковой дивизии, в которой в должности начальника политотдела началась моя служба в Красной Армии. Вспомнился ее командир Терентий Кириллович Бацанов, скромный и добродушный человек, но волевой, требовательный военачальник. Именно он стал моим главным наставником и другом в первые годы военной службы.