В театре и кино

Упоминание о муже Меелы - Килле - совершенно меняет настроение Аадама. Ведь Киллем он хотел когда-то назвать своего ребенка, если бы сбылась его мечта и он женился бы на Марии... От хмурого брюзги, каким только что мы видели Аадама, не остается и следа. Лицо его светлеет, оживляется чуть заметной улыбкой. При виде автопортрета Аадам -Бабочкин радостно смеется и, переходя от ласковоснисходительного подтрунивания к чуть заметной грусти, обращается к своему изображению, вспоминая, как молод и счастлив был "старина Аадам". Контраст между юношей Аадамом и Аадамом теперешним настолько велик, что с ним невозможно примириться.

И вновь внезапная и разительная перемена происходит с героем Бабочкина. Короткого взгляда на портрет Марии достаточно, чтобы воскресить в душе Аадама образ девушки. И Бабочкин - Аадам, поглощенный созерцанием возникшего перед его внутренним взором образа, уходит в себя, на какое-то время забыв обо всем окружающем.

Только теперь Аадам узнает, что Мария давно умерла. Он достает из чемодана пакет с бутылками коньяка и начинает дрожащими руками развязывать узлы. Лишь в этот момент прорывается его волнение: он встает со скамьи, отходит в сторону и произносит имя Марии, как будто зовет ее. И такая боль, такая тоска, слышатся в этом, что Яагуп сердито кричит: "Прекрати!", Аадам тотчас берет себя в руки. "Идиот! В самом деле ты был идиотом, когда подозревал меня и Марию!". Яагуп не сразу понимает значение этого признания. Если Аадам действительно не коснулся Марии, то оказывается он - Яагуп -воспитал своего родного сына. На радостях старый лесник разрешает выпить коньяку - ведь сегодня день рождения Меелы.

Этим заканчивается эпизод воспоминаний о Марии, -небольшой, но играющий важную роль в построении сценического характера Аадама. В том, каким его показывает нам Бабочкин, мы видим, что этот "циник", "волокита" в существе своем человек чистый, способный на большое чувство, которое он пронес через всю свою беспорядочную, разгульную жизнь..

В сцене "кутежа", когда Аадам уже отдал должное привезенному с собой коньяку, Бабочкин играет не внешние приметы опьянения, хотя в его поведении происходит все же перемена. Излишняя развязность, шутовство, некоторый налет пошлости в ухаживании за Меелой, грубоватый тон насмешек над Яагупом и отсутствующим Киллем - это не только результат воздействия винных паров, скорее это привычная форма маскировки, за которой можно скрыть истинные чувства - ощущение мучительного душевного разлада.

Артист раскрывает перед зрителем сложность души своего героя, показывает раздвоенность, прикрываемую внешней бравадой. Вся сцена "кутежа" - это филигранная актерская техника, основанная на глубочайшем проникновении в самые сокровенные извилины души изображаемого героя.

Тема взаимного доверия людей - основная тема пьесы Раннета. Недаром единственный вопрос, который задает Аадам Мееле по поводу только что написанного портрета: "Чувствуется ли, что эта девушка очень верит в человека?". Ведь именно это качество Меелы ему дороже, чем ее красота и юность. Вот почему в ней он увидел идеал советской женщины, и, возможно, созданный им портрет послужит

началом его творческого возрождения. Но труден первый шаг в новую жизнь.

На просьбу Меелы показать завтра на обсуждении ее портрет, Бабочкин - Аадам спрашивает с сомнением в голосе: "Поверят ли они, что я снова на что-то способен?". Он внимательно, придирчиво рассматривает картину, и в глазах его загорается луч надежды, губы невольно складываются в улыбку - не торжествующую и победную, а скромную улыбку человека, впервые за многие годы испытывающего чувство удовлетворения от своей работы. Решительно и энергично Бабочкин возвращается к мольберту и берется за кисти.

За три часа, в течение которых идет спектакль "Браконьеры", за одну ночь, на протяжении которой разворачиваются события пьесы, перед нами проходит жизнь ее героя.

На каждом спектакле артист заново "проживает" эту жизнь, он никогда не повторяет с абсолютной точностью найденную форму сценического существования Аадама. При неизменной верности общему рисунку роли Бабочкин почти каждый раз вносит в него тонкие, еле уловимые новые штрихи. Бабочкин -художник, непрерывно стремящийся к новым открытиям, к совершенствованию уже созданного образа. Если поведение его героя на сцене не рождается естественно и свободно из самочувствия артиста, из его жизни в образе, а создано искусственно, умозрительно, если характер ограничен заранее заданным рисунком роли, то оно совершенно неприемлемо, немыслимо для Бабочкина.

В роли Аадама с блеском проявился талант Бабочкина -умение безраздельно отдаваться на каждом спектакле во власть обстоятельств жизни своего героя. А это и рождает ту удивительную, прекрасную художественную правду, которая так восхищает зрителей.