В тебе моя жизнь...

Совместно с супругом Марина нанесла визиты многочисленным соседям по округе. Многих Анатоль помнил смутно, либо не помнил вовсе, и пришлось снова возобновлять знакомства. В имении их ближайших соседей, где супругов радостно встретили Авдотья Михайловна с мужем, вдруг открылись чудесные новости.

— Наша Дарьюшка-то под венец пойдет после Петрова поста, — вещала хозяйка, столь быстро кивая в подтверждение своим словам головой, что кружева на ее чепце слегка колыхались. Марина скосила глаза в сторону Долли, что ушла от гостей к клавикордам в углу гостиной и что-то тихо наигрывала. Та, бледная, но яркими нервическими пятнами на скулах и шее, как могла, старалась не смотреть в сторону Анатоля, что, закинув ногу на ногу (хозяева были ниже его по статусу, и он мог позволить себе такую вольность), сидел в кресле подле жены и иногда проводил рукой по ее кисти на подлокотнике кресла. Казалось, он даже не замечает волнения Долли, полностью сосредоточившись на ухаживании за супругой в этой чайной трапезе, что была предложена гостям.

— За господина Клюева Петра Михайловича, что из Сосенок, — продолжала Авдотья Михайловна, предлагая Анатолю розетку со смородиновым вареньем. Тот положил немного лакомства на тарелочку жены, а потом на свою.

— Петра Михайловича? — переспросил Анатоль. — Это Михаила Львовича-то сын? Из Нижних Сосенок?

— Совершенно верно, — кивнула, улыбаясь, хозяйка. — В отставку вышел прошлой осенью и в родное имение воротился. На Рождественском балу в Нижнем мы знакомство возобновили, а уж на Пасху предложение нашей Дарьюшке сделал. Вот, после Петрова и сыграем свадебку-то.

— Что ж, примите наши поздравления, — поспешил сказать Анатоль, улыбаясь Авдотье Михайловне. Затем он вдруг встал с места и прошел к клавикордам, где взял в руки ладонь Долли и вежливо коснулся ее губами. — Позвольте пожелать вам счастья, Дарья Матвеевна. Надеюсь, ваш брак с господином Клюевым будет таким же благостным, как наш с Мариной Александровной.

Дарья вырвала свою ладонь из его рук и спешно поднялась из-за клавикордов, отошла к матери. Анатоль же, усмехнувшись, вернулся на свое место подле жены. Более темы о предстоящем замужестве Долли во время визита не поднимали.

— Зачем ты это сделал? — задумчиво обратилась Марина к своему супругу, когда они возвращались в Завидово. — Ты ведь знаешь, что она влюблена в тебя.

— Знаю, оттого и напомнил ей, что я уже благополучно женат вот уже несколько лет, — отмахнулся от нее Анатоль, обозревая окрестные поля с еле заметными всходами. Казалось, они интересовали его в этот момент более темы разговора.

— Но это все равно жестоко по отношению к ней, дорогой, — мягко урезонила его Марина. — Долли — прекрасная девушка и могла бы составить твое счастье.

— Да, но оно возможно только с тобой, мой ангел, — парировал ей Анатоль, целуя ее руки. — Только с тобой и никак иначе.

Спустя несколько дней Воронины всем семейством вернулись в Петербург, где их жизнь снова вернулась в прежнее русло: Анатоль пропадал по делам службы, Марина целиком погрузилась в домашние заботы. Правда, здесь, в городе их было гораздо меньше, чем в Завидово, и вскоре она заскучала. Выезжать и посещать театр ей было нельзя по причине траура по умершему в конце прошлого года ребенку, совершать визиты ей не особо хотелось — в городе у нее так и не появилось близких знакомых за это время, а Жюли по-прежнему жила в деревне.

Марина стала вывозить каждое утро Леночку в парк, чтобы хотя бы на эти часы почувствовать себя в деревне. Она не хотела возвращаться в город, но Анатоль сумел настоять на своем, обещая, что непременно увезет их обратно в деревню в конце мая или вообще выправит бумаги и увезет заграницу. Потому только эта зелень, едва раскрывшаяся на ветвях парковых деревьев, поднимала ей настроение. Она предлагала Катиш присоединиться к ней на прогулках, но та выехала только несколько раз, а после отказалась, утверждая, что неугомонная Элен не способствует тихому променаду, к которому Катиш привыкла.

Подозрительная, влекомая своим странным внутренним беспокойством, Марина приказала домашним слугам незаметно следить за Катиш, и те исправно делали ей доклады, что барышня редко выезжает без сопровождения, исключительно в церковь вместе со своей горничной. Да и то теперь она совершила подобные поездки только пару раз по возвращении в столицу и более не покидала дома, предпочитая проводить время в саду или в гостиной.

Марина хотела, чтобы Катиш посещала театр в сопровождении графини Строгановой и ее сына, но Катиш вдруг заявила, что намерена соблюдать срок траура до конца и желает его носить столь долго, как это будет делать Марина.

— К чему вам это? — щурила глаза Марина. Поведение золовки настораживало ее, беспокоило. Она прекрасно помнила и о переписке, что так бурно велась с Покрова, и о стремлении Катиш во что бы ни стало заполучить фон Шеля в супруги.