В тебе моя жизнь...

— Пустое. Поверьте, это не стоит вашего внимания, — попытался прекратить эту беседу Сергей, видя, как взглянула на него Марина и прислушалась. Но Раев-Волынский не унимался.

— Отчего же? Не стоит скрытничать о таком благородстве, — он повернулся к дамам, что притихли вдруг за столом, ожидая его повествования, и, довольно улыбнувшись, продолжил. — Наш князь совершил поистине благороднейший поступок. Не каждый далеко способен на такое! Подумайте, князь обменял жизнь местной девочки на своего коня, который столь близок ему, как только может быть близко это животное своему хозяину. Совершенно чужой ему девочки, заметьте! Или я ошибаюсь, князь? Мне просто давно рассказывали эту дивную историю, я мог забыть детали, вы уж простите и поправьте меня, прошу вас.

Сергей ясно видел по глазам Раева-Волынского, что тот прекрасно знает детали и лукавит нынче. Теперь у него не оставалось выбора — либо самому рассказать вкратце, что и как произошло тогда, либо предоставить возможность этому хлыщу, который немало может наворотить при этом.

— Это была не девочка, а девушка, — хрипло проговорил он, глядя Марине в глаза. — Я отдал коня за черкешенку, что украдкой принесли в крепость. Выменял ее на Быстрого, и поверьте, это не совсем та история, что можно рассказывать в салонах.

Он только потом сообразил, что именно сказал, когда Раев-Волынский, довольно улыбнувшись на один-единственный миг, вдруг тут же сделал озабоченное лицо:

— А! Теперь я понимаю… она ведь жила в крепости в ваших покоях и, говорят, преданно ухаживала, когда вас… эта рана, — он сделал вид будто смущен и поспешил переменить тему разговора, но дело уже было сделано. La jalousie se nourrit dans les doutes, et elle devient fureur, ou elle finit, sit^ot qu'on passe du doute `a la certitude [600]. Он помог ей зародить сомнения, а теперь они будут хорошим подспорьем ныне, после этой истории.

На этот мнимый промах и возможный adult`ere князя Загорского все присутствующие за столом дружно решили не обратить никакого внимания, согласно общепринятым правилам, только девицы Спицыны покраснели и стали спешно пить чай, смущенные до безобразия.

Все, кроме Марины. Сергей ясно видел, как мелькнула в ее глазах мимолетная острая боль и… неужто, разочарование? А потом она перевела свой взгляд в окно, старательно отводя глаза всякий раз, когда он снова пытался поймать его. Ему удалось переговорить с ней только пару минут, когда она вышла в сад пройтись одной и привести в порядок свои мысли и чувства, что нынче так и рвали ее на части после услышанного за столом. Остальные гости удалились к себе, чтобы привести себя в порядок перед прогулкой — было решено из-за дождя просто выехать верхом и в колясках, а не pique-niquer.

Марина медленно шла по аллее и вспоминала один-единственный момент, который всплыл в памяти, когда она услыхала про эту черкешенку.

«… — Была там одна черкешенка… Les femmes [601]… Он всегда легко кружил им головы…». Слова, сказанные когда-то Анатолем. Его кривая улыбка, отраженная в зеркале. Тот резкий смешок.

«…Les femmes… Он всегда легко кружил им головы…».

Она заметила издалека, как, размашисто ступая по гравию, придерживая раненую руку, к ней спешит Сергей, и напряглась, готовая к неприятному разговору, что судя по всему, ей предстоит выдержать ныне.

— Я должен объяснить тебе, — вдруг начал он, едва настигнув ее, и она почувствовала бешеную злость. Он сам подтвердил, что выменял черкешенку на Быстрого, с которым, как когда-то говорил ей, он никогда бы не расстался по собственной воле, промолчал, когда Раев-Волынский упомянул о том, что та женщина жила с ним, лечила его, заботилась о нем. Ласкал ли он так же, как ласкал Марину прошлой ночью? Целовал ли так же страстно и глубоко, что голова шла кругом от этого поцелуя? «…Нам, мужчинам, по нраву завоевать трофей, но вот что с ним делать далее? Оттого-то и происходят эти интрижки и тому подобное. Il est plus difficile d'^etre fid`ele `a sa ma^itresse quand on est heureux que quand on en est maltrait'e [602]….». И что тогда будет потом…?

— Вы ничего не должны мне объяснять, — отрезала она, злясь ныне на весь мир вокруг за собственную ревность, за свою боль, за его предательство. — Ровным счетом ничего. Я вам не супруга и не нареченная, чтобы держать передо мной ответ.

— Подожди же горячиться! Позволь объяснить тебе!

Но Марина покачала головой в ответ, стараясь обойти его, когда он преградил ей путь, пытаясь остановить, заставить выслушать.

— Нет, я не хочу ничего знать. Ничего. Позвольте мне пройти, нас уже кличут лакеи.

Но Сергею в этот миг было абсолютно все равно, что их ждут остальные гости, что в доме есть кто-то еще. Он видел, как она ускользает из его рук, будто вода утекает меж пальцев, а он бессилен был остановить ее. Он схватил ее за локоть здоровой рукой, притянул к себе, заставляя взглянуть прямо в глаза.