В теле пацана 4 (СИ)

Кейти дёргается рефлекторно. Смотрит, как застёгиваюсь. Приходя в себя, вытирается рукавом, размазывая всё по костюму ещё больше. Помогаю подняться, я же джентльмен.

— Не подскажешь, где мы? — Спрашиваю, как ни в чём не бывало.

А эту ещё пошатывает.

— В Доме Магистрата, — отвечает с недоумением.

— А Дом где? А то я запутался немного.

— Белая Тирса, но это секрет, — шепчет деловито и лезет целоваться.

— Извини, я ещё не пришёл в себя, — отступаю, не желая пачкаться.

И слышу суету в оранжерее! Метрах в двадцати ветки зашуршали.

— Ой, стражи здесь, — комментирует, заправляясь. — Только бы не из — за нас, как мне теперь оттереть всё это?

— Давай разделимся, сходи умойся.

— Да, да, точно. Мы ведь ещё…?

— Обязательно, иди любовь моя. У тебя на чёлке ещё.

— А, спасибо, — вытирается.

Шлю ей воздушный поцелуй. Уматывает довольная в противоположную сторону от стражей, оставив свою вываленную сумку со свитками у лавки.

А я уже меж клумб первого стража вижу в серо — бежевой мантии.

— Господин, аура дворца нестабильна, он легко мог уйти, — слышу встревоженные мужские голоса.

— Это он сделал! — Горланит какой — то старик, судя по голосу, остервенело.

— Вот сученок, — комментируют другие.

Мля, да тут человек шесть набежало! Сижу в кустах, затаился.

— Ревекка, это был твой последний шанс! — Заявляет старик злобно.

— Простите, господин, я отвлеклась на детей, — лепечет Ревекка жалобно. Хм, совершенно не характерный для неё тон.

— Ты не должна была выпускать его из камеры, а тем более вести сюда! Всё, назначай опекуна или это сделаю я.

— Мой дядюшка лорд Гоннак, — отвечает уже спокойно.

— Вот даже как?! Ты ответишь за предательство по всей строгости!

С Тирсы я вполне могу допрыгнуть хотя бы до Канопуса, надеюсь, осилить смогу. И контур держится секунды три, этого достаточно.

Но вот совесть, почему — то не позволяет даже пробовать.

Слышу, как Ревекку уводят и грозят самыми серьёзными расправами.

Сомнения гложут. Выходит, она действительно не знала, что там повестка и мне. Ценой своего положения помогает сбежать. Может, сходить на этот суд? Это же не вердикт, а процесс. Посмотрю на этих придурков, на Сиригра особенно хочется взглянуть.

Всё равно достанут, будут мешать.

— Эй! Что за шум, а драки нет?! — Обозначаю своё присутствие да по громче, выходя к лавке, на которую усаживаюсь деловито.

— Он здесь! — Кричат радостные.

Глава 33

Глава 33. Суд Верховного Магистрата магии

Вернули меня в камеру, в которой просидел ещё часа три. Странно, что не обыскивали, по крайней мере, часы электронные и браслет Гелака им был бы интересен. Похоже, сетуют на свою всепоглощающую защиту. Или когда из статуса обвиняемого в статус заключённого перейду, меня разденут и хорошенько обыщут.

Кейти, любовь моя, будет плакать.

Из камеры во второй раз вывел уже седовласый, хмурый и резкий мужик. С ним ещё двое стражей, злые, как собаки, всю дорогу тявкают на мои шутки.

Зал суда, до которого шли минут двадцать по переходам и лестницам, больше смахивает на амфитеатр, где на сцене выступаю я. Полумрачный высокий потолок в гранях зеркально — чёрных, закрыто всё от дневного света наглухо. То ли боятся, что улечу через дырочку на волю, то ли здесь ещё и вампиров судят. Ах нет, скорее господа, заполнившие зал до отказа, сами вампиры. Рожи хмурые, страшные. Даже у женщин, коих здесь примерно четверть.

Зал сам по себе не выглядит таким уж объёмным, скорее, как кинотеатр, но сверху ниша огромная в половину стены, по впечатлению, как взлётно — посадочная полоса, конца ей не видно. Будто бездна на меня смотрит, ещё и над присутствующими нависает.

Вывели под гробовую тишину и поставили на круглый постамент полтора метра в диаметре, обрамлённый коваными перилами с калиткой. Когда завели и закрыли, я будто в клетке птичьей оказался, срезанной сверху. Или за оградкой в могилке, такие вот впечатления.

С двух сторон от меня на первой и ближайшей линии рядом за партами с заслоняющими ноги досками до пола сидят особенно злые дядьки и тётки. И одна шокированная пухленькая овца по имени Кейти. Наверное, самое юное в зале дарование. Хотя по рядам, если пробежаться, женщин симпатичных достаточно.

Блин, искажения какие — то идут, как в пустыне испарения. Лица меняются, что за хрень? Только первые два ряда чётко, дальше все присутствующие словно за призмой. Бабы остаются бабами, но вот лица меняются, стоит только перевести взгляд.

Аж страшно, будто в мозг мне влезли!

Так, держим лицо.

Отдельно стоящая неподалёку от меня трибуна пустует, похоже, для выступающего.

Веет свежестью предгрозовой.

Интересно, где судьи?

Только подумал, и на отдельный постамент с противоположной стороны от присутствующих вышло сразу три грозных особы в бело — розовых мантиях и знаках блестящих от драгоценных камней, что звёзд на небе. Старик с дикими зенками и мордой — черепушкой. Мужчина тёмненький, судя по всему, и есть папаша пухляшки, и женщина пресная, альбинос походу, лет под сорок обоим. Уселись за массивную парту примерно на пол этажа выше меня.