В теле пацана 4 (СИ)

Пошёл с душем разбираться. Краны повертел, вода, как бахнет снизу по яйцам!

— Млять!!

— Ой, простите, я забыла подсказать! — Раздалось из женской раздевалки от Ольви.

— Всё нормально! — Отвечаю мило, но с дрожью. Блин, как — то стыдно даже, что выругался при ней.

Бррр, мать твою, какая вода ледяная!! Даже после велогонки пробрало и взбодрило.

Шампунь явил, гель. Стал резво намыливаться. Вода с той стороны зашумела.

— Ой! — Раздалось оттуда звонкое.

Ха, милашка сейчас голенькая, и дверка в раздевалку не прикрыта даже.

Намылся хорошенько, воспользовавшись безграничным количеством воды, чем в последнюю неделю не баловали.

Собираюсь выходить, а как воду вырубить не знаю. Тьфу, стал уже мёрзнуть, вышел.

Полез в шкаф за полотенцами. Три стопки, вроде чистые, аккуратно сложенные, но попахивает от них, как от потных носков. Ну а что я хотел? Крестьянские полотенца такие и есть.

Плюнул, явил своё белое, махровое, приятное на ощупь. Тело вытер пышущее жаром, от ниши душевой отойдя, ибо брызжет. За шевелюру принялся, и Ольви заходит! Со словами:

— Сэр Кристофер, я вам тут на табурете оставлю…

Прямо на меня натыкается со стопкой полотенец новых.

— Ой! — Вскрикивает с глазами ошарашенными, глядя, как раз куда надо.

Резко сдёргиваю полотенце с головы, закрывая причиндалы.

А эта секунду помедлила и быстро развернулась, как солдатик, выполняющий строевую команду «кругом»!

Явно оторопела. И точно успела всё увидеть. И торс, и член сосиской.

Млять! И кулон свой!!

— Простите! Пожалуйста! — Причитает, спиной продолжая стоять со своими полотенцами. — Вода шумела, я подумала, что вы ещё в душевой.

Продираю горло. Ольви пулей вылетает со своими полотенцами, проглотив все прочие порывы извиниться.

Фух. Неужели пронесло.

Одеваюсь, улыбка на лице сама тянется. Мне ведь и не стыдно себя показать. В тот раз я подглядывал, теперь она подсмотрела. Мы квиты.

Может, продолжить эту игру?

Одеваюсь, выхожу посвежевший.

Ольви укутанная в синий плотный халат, в котором и наведалась неожиданно, в зале дожидается. Щёки зарумянились, но взгляд уверенный, прямой.

— Ещё раз простите, сэр, — брякает и первой выходит из «тренажёрки» чуть ли не стрелой.

Наверное, потому что вылавливает лёгкую иронию на моём лице.

— Нам на пятый этаж, — комментирует, поднимаясь по лестнице чуть впереди и шаркая тапками.

Интересно, а под халатом она голенькая?

Приятно веет мятой, она даже волосы помыла. Такая домашняя сейчас.

На пролётах чистенько, на четвёртом этаже большой подоконник цветами заставлен в горшках, всё готовится цвести. Ольви, мимо проходя, сухие листики заботливо оборвала и в ведёрко стоящее там же кинула.

— Надо будет полить, — брякнула себе под нос. И дальше пошла, хозяюшка.

Хорошо у неё всё. А мне стыдно от недавних мыслей.

Ещё вчера думал, что бедной, отвергнутой Ольви сейчас несладко. Что она в задрипаной халупе дрожит, доедая последние корки, ходит и побирается с несчастным видом или торгует телом в подворотнях. С чего вдруг взял, что жизнь её кончена?

Почему мы, мужики, бросая женщин, так думаем? А ведь после слов Гилинга подобные мысли и посещали меня. Вдобавок, магия вне закона должна была её добить.

А у магички, оказывается, всё хорошо. Просто она перестала уделять внимание некоторым ненужным ей вещам. Хорошим шмоткам например. Синей краске на волосах. Быть может, и мужчинам.

Всю себя отдаёт делу. И самое главное, девушка счастлива. По ней же видно, что сияет вся при виде своих обузданных молний.

Поднялись на пятый этаж, связкой зазвенела ключей. Похоже, она их переместила с первого этажа магически. Ну плутовка, некоторые магические привычки так просто не вывезти.

Открыла, вошла первой, щёлкнула что — то на стене, и по трубкам на потолке побежали искорки.

— Смотрите, сэр Кристофер, как чудесно, — прокомментировала воодушевлённо. — Вы покрутили педали, и даровали этому месту свет.

— Впечатляет, — выпалил и шагнул следом с сердцем, набирающим обороты вдруг!

От ностальгии дыхание перехватило. Стены из кирпича в стиле лофт, полочки с несметным количеством различного мелкого барахла, столешница рабочая со стамесками и прочими станками. Те самые конфорки с паяльниками и куча инструмента. Трубки из стекла, идущие по потолку в проём той самой комнаты без двери, где тогда она переодевалась, одаривая меня волшебством воровато — сладких юношеских ощущений. И теперь Ольви поспешила туда!

— Присядьте где удобно, сэр, — выпалила попутно. — Я быстро.

Усаживаюсь на стул, где в прошлый раз и сидел, когда она сдирала с меня штанишки, потому что жарко было. Вероятно, как раз котельная раньше хреначила и грела.

Теперь не так топят. Я бы сказал, даже прохладно на этаже.

Слышу, возится с одеждой, резинка по телу щёлкнула, трусики, похоже, надела. Хочется подсмотреть, но держусь из последних сил.

Важнее дело, а потом уже флирт. Если спугну её своими выкрутасами — это будет провал всей операции, за которую отдали жизнь и наши солдаты, и две воительницы, и обычные люди, попавшие под раздачу, пока мы сюда шли.

А получается, дошёл, и снова думаю о пизде.

Может, хватит, Крис?