В теле пацана. Книга 2. Взрослые игры

Перенапряжение даёт о себе знать. Ноги становятся ватными. Я бросаю перед собой головы суккубов. Опускаю аккуратно на жерди лавки Нелли, усаживаюсь рядом, подбирая её безвольную голову к своей груди. Поджигаю костёр заклинаньем.

Мои пальцы скрючены, почти их не ощущаю. Мышцы забиты так, как даже на самой жёсткой тренировке не получалось. Я готов прямо здесь развалиться к хуям, но я сижу и охраняю свои трофеи.

Земля уже не дрожит. Я даже не знаю, что это было. Что дало мне столько сил. И почему так поздно…

Время идёт. И в какой — то момент понимаю, что больше не помню своего прежнего имени. И мир мой старый, словно сон. Теперь я в полной мере ощущаю себя лордом Кристианом.

Со входа в глаза бьёт свет факелов! Воины мои набегают с мечами наголо. Наконец, добрались, мои хорошие… И мне спокойно на душе.

— Крис?! — Первым меня замечает Рокон. Глаза бешеные, мышцы бугрятся на руках.

За ним весь гарнизон в пещеру вваливается. К Синдо подходят, проверяют пульс. Непризнанный принц вырубился, он без сознания. Хорошо его потрепало.

— Все целы? — Спрашиваю. В первую очередь меня волнует, не попали ли они в засаду по пути сюда.

Кивает десятник, не в силах и слова сказать. Вижу, что ошалел от увиденного. Шесть голов рогатых у моих ног и Нелли в моих объятиях. Не отдам её теперь.

Вебисида на воина опираясь, вошла следом. Вроде оклемалась.

— Крис?? — Ахнула воительница сипло. — Живой, засранец! Всех перебил? И генеральшу Сехмет?? Это как так?! Ох, а Нелли??

Воины с настороженностью нас окружили. С дикими взглядами, оценивая мои трофеи.

— Крис, ты генерала Сехмет убил, — констатирует Рокон с гордостью и добавляет следом с болью: — Как же так?! Покусали? Это сделаю я…

— Не нужно меня убивать. Всё обойдётся, — отвечаю ему, поглаживая Нелли по щеке. — Как Ешшунора?

— Солнце рассудит, — говорит Вебисида неопределённо.

Твою же мать.

— О, Синий дракон, и она покусана… — ахают воины, заметив, что с Нелли не всё ладно.

— Я сделал всё, что мог, братья мои, — говорю, стремительно теряя силы. — И солнце нас всех рассудит.

— Там Драконий всадник летает прямо над горой, — говорит Рокон. — Над шахтой приземлялся, пока мы гнали лошадей. Никогда так близко его не видели, пусть и во тьме. Пришлось нам ждать, пока не взмыл в небо. Это великое знамение для нашего лорда.

— Я понял, — смеюсь. Вот, значит, кто мне помог.

Нелли просыпается. И впивается в меня зубами снова. Воины в шоке, они тут же щетинятся. Но я закрываю её собой.

— Выйдите все, — произношу на последнем издыхании.

Солнце рассудит…

С битвы в шахте прошло двое суток. И свет звезды этого мира расставил всё на свои места. Мы снова на Утёсе и, казалось бы, не всё так печально.

— Ты чем их убивал? У тебя даже клинок не серебрён! — Заявляет Синдо, врываясь в обеденный зал особняка, где собрались все воины.

— Остынь, хватит, — бурчат мои «кошаки» на него.

И без него тошно. Про халатность свою я знаю.

Перед глазами теперь жуткая, болезненная картина.

Мы стоим на улице перед шахтой, среди почерневшего снега и кусков тел, окруженные нашими воинами. А я держу Нелли в объятиях под восходящее солнце. И мои мужики начинают плакать, не сдерживаясь. А Нелли не произнося ни звука... даже не дёргаясь, и не корчась, смотрит неотрывно в глаза мне, как на самого ненавистного предателя. И от щеки пеплом кожа отделяется по кусочкам, разлетаясь тленом по ветру.

Она горит и спокойно смотрит, будто смирилась уже со смертью. С таким сознательным взглядом! Чтобы от мира избавиться, в котором я, она готова сгореть и не быть.

Вот только я оказался не готов.

Обнял крепко, волком воя. Телепортировал в особняк и затащил в подвал. А она на ноги вдруг встала. С видом осознанным и смирным, как будто всё уже не так, всё хорошо… и казала мне, словно меня утешить хочет:

— Боли больше нет, Кристиан. Так чего же не отпустишь, наконец?

— Не могу, пей... — предлагаю в очередной раз, понимая, что вряд ли уже сработает.

— Любви хотела, а теперь и крови твоей не надо, — бросает брезгливо и дальше уже решительно: — Дай пройти.

Хочет вырваться на солнце, но я заслоняю собой проход.

— Нет, ты не вернёшься туда, — стою на своём. Потому что не мыслю потерять её снова.

— Я хочу сгореть, пока ещё не больно. Пропусти, — раздаётся из её уст так просто.

Страшно от того, что в ясном уме это говорит. И так спокойно. Это сколько ж сил нужно, чтобы осознать свою смерть?

— Не дам, — отвечаю так же, казалось бы, спокойно.

Вот только ком к горлу подкатывает. И нет сил у меня осознавать её смерть.

— Почему? Будешь любить меня и такой? — Спрашивает, и это похоже на сарказм.

— Буду.

— Всегда так. Лжец, — выдаёт с презрением и оскалом.

— Ты скоро станешь, как прежде любить солнце. Пусть даже не перестанешь ненавидеть меня.

— Лжец, и кровь лживая, — бросает зло и отступает во тьму.

А я закрываю за собой дверь клетки и жду ещё немного.

Она больше ничего не говорит, только глаза её звериные смотрят из темноты неотрывно.