В теле пацана. Книга 4. Империя Шатура

— Ольви, всё нормально? Разместилась хорошо? — Интересуюсь у гостьи. А то вид мне её совсем не нравится. Ни разу не улыбнулась за вечер. И к спиртному даже не притронулась.

— Комната шикарная, Крис, спасибо, — отвечает спокойно. — И друзья твои добродушные поразили особой привязанностью к тебе, не ожидала.

— Ну вот.

— А ещё не ожидала, увидеть здесь искры, — хмыкнула. — Твои бесхитростные друзья любезно показали мне штуку под названием, «генератор». Я увидела и провода медные, и горячий душ посмотрела, и освещение по всему особняку. Признаться, это был мой тайный будущий патент. И вдруг поняла, что всё то время в Градире, ты мне просто голову морочил. В своём «Наискре» ты продвинулся намного дальше, чем я. Ответь мне просто, мою идею взял двух Циклов давности или?

— Поверь мне, твоя идея не нова, всё это уже было в древности, — отвечаю на ухо.

Ольви злится.

— То есть те представления у кузнеца с выбором металлов и эксперимент — это фикция, а патенты пустое? Насмехался надо мной?

— Нет. Ты должна была сама понять. А не поверить на слово.

— Ясно, — хмыкнула Ольви и заявила. — Я хочу разобраться. Ты всё мне расскажешь и покажешь, как это работает.

Киваю. Лишь бы только не грустила. И не портила всем вечер, своей угрюмой миной.

— Выпей, а то выбиваешься из коллектива, — говорю, пододвигая кружку с вискарём.

— Слушай, я совсем не уверена во всех этих мужчинах, — признаётся магичка шёпотом, воровато посматривая на «кошаков». — Пьяной и поруганной утром вставать не хочется. Или убирай зачарование, блокирующее магию, чтобы я могла и поддать.

— Никто тебя не тронет, даже если ты будешь полумёртвая тут валяться, вместо того, чтобы присунуть под шумок, тебя на руках в постельку отнесут и одеялом заботливо прикроют. Ты мне веришь?

— Так и сделаем, — согласился Рокон, который, как оказалось, это услышал!

У Ольви щёки сразу налились, совсем сжалась. А я с укором на него посмотрел. Мог бы и промолчать! Тот пожал плечами и поднял кружку с тостом…

Сын гарпии Даня к столу приземлился. К периодическим дуновениям все за столом быстро привыкли. Это ж дети! Вебесиде на ухо пернатый пошептал и унёсся. А та мне передала:

— Нелли тренироваться пошла. У третьего столба, где площадка с песком. Иди.

Хлопнула меня по плечу, добавляя решимости.

Поднялся из — за стола, все сразу стихли. Смотрят настороженно.

— Отдыхайте, я ненадолго отлучусь.

— По семейным делам, — добавила Вебисида и подмигнула демонстративно.

Млять, ну нахрена. Некоторые сразу заулыбались, другие озадачились. Отдельным личностям дофени.

Пешком пошёл за ворота. Там по мосту, нашей беговой тропинке, от которой отходят тропы к площадкам. Смотрю, за моё отсутствие настроили всяких полос препятствий, стрелковых зон и оборудовали поля для поединков. Третий столб — это как раз третье ответвление от беговой дорожки в гору, за холмом, где хороший вид на Стеклянное море.

Нелли там. В полумраке с горящим факелом, воткнутым в землю. Одна, бьётся с тенью, выдавая короткие боевые кличи с выпадами. С каждым шагом волнение накатывает всё сильнее. Даже выпив, не чувствую никакой уверенности. Самому страшно ввязываться с ней в полемику.

Ибо знаю, что рыльце в пушку. А лгать уж совсем не хочется. Другой вопрос, сможет ли она вынести правду, которая окажется даже хуже той, за которую она меня ненавидит.

Одетая в тренировочные лосины и обтягивающую кофту «Кошечка» делает вид, что не замечает меня. Продолжает тренироваться, даже когда подхожу прямо к площадке и встаю за пять шагов. Орудует настоящим мечом, сбивая с бревна стружку остервенело.

— Ты даже не поприветствовала меня, — выражаю претензию.

Молчит! Дальше лупит. Грудь мясистая с ягодицами упруго пружинят, ух!

— На что ты злишься? Давай просто поговорим, — продолжаю взывать к здравомыслию.

Ещё несколько выпадов делает, встаёт. И даже ко мне поворачивается взмыленная.

— Сперва я злилась на то, что ты думал о другой, — говорит, ещё не отдышавшись.

Некогда нежный детский голосок уже не тот, что раньше. Он превращается в женский, сильный, боевой. Эротичный.

Нелли продолжает, переведя всё же дух: