В темноте

Снаружи ощутимо буйствовал ветер. Снег почти перестал, и ветру приходилось поднимать его с земли. Прохожие брели словно вываленные в муке. Снова охватила вязкая, щемящая тревога. Ломило затылок, словно в него уперся острый сверлящий взгляд. Максаков обернулся. Никого. Пустая арка, жерло длинного проходного двора. Завихрения снега. С трудом отгоняя холодное беспокойство, он заставил себя подумать о том, что девочка была симпатичная, что у нее красивая грудь, что он зря так резко с ней разговаривал и что после Татьяны его абсолютно не интересуют другие женщины. «Жигуленок» уже прилично занесло. Максаков завел двигатель, достал щетку и принялся за работу. Во двор въехала машина вытрезвителя. Незнакомый наряд лениво потянулся в подъезд, не обращая на него никакого внимания. Из–за угла вскочил Андронов.

— Есть! — весело закричал он. — Чугунная сковорода под окнами!

— Молодец! — помахал ему Максаков и тронулся с места.

Снова настойчиво запищала связь. Он чертыхнулся и, пытаясь одной рукой вырулить машину на Пестеля, достал «моторолу».

— Да?!

— Миша, ты где?

— Еду на базу, Вениаминыч. Случилось чего?

— Проедь на Мальцевский рынок. Там какая–то чертовщина. Вроде рейдует кто–то, но нам не сообщали. Разберись. Там ГЗ наряд.

— Хорошо.

Максаков бросил станцию на пассажирское сиденье и, добавив газу, в последний момент пересек Литейный. У Преображенки паслось целое стадо «мерседесов». Отпевали одного из лидеров «чукотских» — Юру–Колбасу, в миру — Колбасёнкова Юрия Викторовича — мецената, политического деятеля, а также, по выражению одной из газет, — «руководителя известной бизнес–группы». Пуля настигла Юрия Владимировича четыре дня назад на презентации Музея истории петербургского криминалитета, основателем которого он являлся (музея, разумеется). Пресса уверенно считала это убийство очередной акцией жестокой «биробиджанской» группировки в затянувшейся «евро–чукотской» войне. Он свернул на Короленко, затем на Некрасова. У светофора на Восстания стояло несколько машин. Максаков приоткрыл окошко и принялся вскрывать пачку «Аполлона», когда краем глаза уловил в зеркале надвигающуюся сзади и слева фигуру. Это был Сиплый. Изнутри словно ударило током. Подбородок свело мгновенной судорогой. Пачка вылетела из руки. Пальцы скользили на внутренней ручке дверцы. Улица замерла в морозном воздухе. Исчезли звуки. Толчками пульсировала в голове кровь. Он рванул сильнее. Распахнувшаяся дверца въехала Сиплому в колено. Тот вскрикнул и поскользнулся. Максаков выскочил из машины и, схватив его за руку, начал валить на капот. Шляпа съехала на глаза, пистолет бесполезно болтался на боку под пальто. Мелькнули два удивленных школьника на тротуаре и продавщица из обувного, подобно манекену, застывшая в витрине. Сиплый снова поскользнулся и рухнул, увлекая Максакова за собой. В лицо ударили выхлопные газы стоящей впереди «Волги». Кто–то настойчиво сигналил над головой. Во рту скрипнули песчинки вперемешку со снегом. Максаков врезал по маячащему перед ним затылку. Сиплый наконец обмяк. Рядом зашуршало, и в спину ткнулся ствол автомата. Он точно знал, что это автомат. Уже пятнадцать лет знал, что никогда ни с чем его не перепутает.

— Милиция! Что, б…. здесь происходит?

Не отпуская Сиплого, Максаков поднял голову. Знакомое лицо с дежурки 87–го.

— Максаков. Ответственный от руководства РУВД. Пособи. Это убийца в розыске.

Подошел второй милиционер, тоже знакомый.

— Здорово, Алексеич! Что стряслось?

Максаков чуть приподнялся и надавил на спину Сиплого коленом.

— Наручники дайте. Говорю же — злодей в розыске.

Стальные «браслеты» хрустнули на холоде. Сиплый молчал и не дергался. Максаков наконец встал. Сзади скопилась довольно большая пробка. Некоторые водители вылезли из машин и подошли поближе. Повсюду в морозном сыром воздухе клубились фонтанчики белого пара. У пешеходного перехода так же скопилась толпа зевак, в основном школьников. Ветер кидался в лицо снежной пылью.

— Поднимите его, — сказал он милиционерам, кивнув на распростертое тело.

Они выполнили указание.

Это был не Сиплый. Даже не очень похож. Слегка оглушенный незнакомый мужик не спорил, не вырывался, только недоуменно крутил головой.

Сержанты ждали указаний. Чтобы выиграть время Максаков поднялхле–тевшую шляпу и начал отряхивать с себя снег.

— Я просто дорогу переходил, — наконец выдавил из себя мужик. Голос у него был жалобный и испуганный.

Максаков наконец решил, что делать дальше.

— Везете его в РУВД, в ОРУУ, на четвертый этаж, — скомандовал он наряду, — сдадите Колесову или Гималаеву. Я позвоню им, предупрежу.

— Алексеич, при дележке орденов нас не забудь, — попросил один из милиционеров.

Максаков вспомнил, что его зовут Женя и раньше он работал в ИВС.

— Не волнуйся, Женя, не забуду, — усмехнулся он.

Поток машин радостно рванул вперед по зеленому сигналу светофора. «УАЗик» 87–го исчез за поворотом. Максаков подогнал «копейку» поближе к тротуару и достал «моторолу». Гималаев был на месте.