В тени алтарей

Эти свойства очень помогли ему, когда он выступил в роли общественного деятеля. В те времена общественная деятельность духовенства начала проявляться в довольно крупных масштабах. Оно уже почувствовало потребность в сопротивлении «сицилистам» и прогрессивным элементам разного толка. Орган духовенства «Наставник» выпускал с этой целью специальное приложение «Цветики прогресса». Ксендз Стрипайтис, вообще-то небольшой охотник до чтения, усердно следил за этим изданием, настраивая себя против врагов церкви. Он первый в околотке организовал крестьян своего прихода и основал отделение «Сохи». Не довольствуясь этим, калнинский викарий ввел еще одно новшество — организовал потребительское общество «Удача» и открыл лавку колониальных товаров.

Если у настоятеля всю энергию и время поглощало хозяйство, то у викария — общественная деятельность. Ксендз Стрипайтис единолично представлял правление «Сохи» и «Удачи». Фактически он был и председателем, и казначеем, и секретарем. Кроме того, он ездил в город за товаром, весной заказывал удобрения, осенью организовывал продажу хлеба, каждый день учитывал приход и расход и целыми часами стоял за прилавком. Случалось, что сам ксендз наливал керосин, отвешивал сахар, заворачивал селедки, отпускал деготь, соль, перец или корицу.

С церковными делами ксендз Стрипайтис управлялся необычайно проворно. Усевшись в исповедальне, он смеривал взглядом вереницу кающихся и прикидывал, за какой срок разделается с ними. Кончив, проверял точность своего расчета, и если оказывалось, что он задержался дольше, чем предполагал, — ругал себя за то, что мешкал на этот раз. Поэтому он терпеть не мог, когда кающийся тянул, рассказывал со всеми подробностями или приостанавливался, вспоминая, не забыл ли чего.

— Еще что помнишь? Все?.. Ты мне сказки не рассказывай, ты выкладывай грехи… Ладно, ладно, знаю… Дальше… Сколько раз?.. Еще что? Чего хнычешь? Помни, что господь везде тебя видит, а после смерти придется отвечать за все свои дела. В покаяние один раз пройдешь на коленях крестный путь, три раза прочтешь молитвы по четкам и пять раз — по пять молитв святому духу. Запомнишь? Раскаиваешься в грехах? Обещаешь исправиться?.. Становись на колени и бей себя в грудь… — и, так как, по его мнению, в этот день набралось особенно много дел, формулу отпущения он произносил в сокращенном виде.

Когда ксендз Стрипайтис выслушивал исповедь, ему все бывало ясно, ни в какую казуистику он не вдавался, а для особо серьезных случаев, когда кающегося надо было как следует пронять и побранить, имел про запас несколько устрашающих формул по поводу тех, кто нарушает целомудрие, ругается черным словом, заводит распри, читает вольнодумные сочинения и клевещет на священнослужителей, — и повторял их каждому.

Быстро отправлял он и другие требы: крестины, похороны, панихиды, а заупокойную обедню мог отслужить за пятнадцать минут.

Настоятель Платунас и викарий Стрипайтис хорошо понимали друг друга и делились своими заботами. Викарий иногда шел с настоятелем в поле поглядеть на посевы, настоятель часто захаживал в лавку за покупками, но ни один не вмешивался в дела другого. И славно жилось им в Калнинай! Поэтому оба они предчувствовали, что третий здесь будет и лишним и надоедным. И, конечно, этот третий, только что выпущенный из семинарии новопосвященный пресвитер, ничего не поймет в их делах и многим даже будет возмущаться. То, что опытный ксендз находит вполне обычным, новичку может показаться странным или предосудительным.

По некоторым, известным одному ксендзу Стрипайтису причинам это обстоятельство слегка нарушало и его покой.

Итак, оба калнинских ксендза заранее ощетинились в ожидании своего юного собрата.

II

Однажды, ближе к осени, две, очевидно, прибывшие издалека подводы привлекли внимание всего села Калнинай. В первой легкой тележке сидели пожилой крестьянин и молодой ксендз, в другой прежде всего бросались в глаза большой узел с постелью, стол, пара табуреток, кровать, солидный ящик и кое-какая мелкая утварь. Жители Калнинай сразу догадались, что это перебирается новый ксёндз, о котором богомолки кое-что уже прослышали.

Подводы и в самом деле завернули во двор настоятельской усадьбы, и злая, как дракон, собака, метавшаяся на цепи у забора, первая возвестила о прибытии ксендза Людаса Васариса. Он выскочил из тележки и беспокойно оглянулся по сторонам, не зная, к кому обратиться и можно ли прямо идти в дом настоятеля. В эту минуту из риги, откуда доносилось гудение молотилки, показался весь покрытый пылью настоятель и, завидев гостей, направился им навстречу.

Васарис представился ему и стал объяснять, почему запоздал на целую неделю: он замещал дома заболевшего настоятеля прихода. Но ксендз Платунас сразу перебил его: