В тени Алтополиса (СИ)

В доме с красной крышей горели окна. Редкие фонари освещали парковку, заставленную машинами. Их оказалось слишком много, а значит у стригунов сегодня гости. Важного статуса, если озаботились заказать девочек из Желтых Фонарей. Я увидел Яго – молчаливого вышибалу мадам Камиллы. Это был раздувшийся от мышц мулат, рожденный на задворках Фавел. Обыкновенно он сопровождал девочек на выезд, следя за тем, чтобы охваченный возбуждением клиент не попортил товар. Вот и сейчас Яго дежурил, прислонившись к кузову машины. Интересно, если одному из стригунов вздумается тушить окурки о нежную кожу девиц, он вмешается?

От одной только этой мысли неприятно кольнуло в груди. Может и Мари здесь? Не то чтобы я не понимал, чем занимается жизнерадостная блондинка. Просто представить ее наедине с одним из этих уродов. Как он хватает ее своими руками, как начинает мять грудь… Мари понимала мои чувства, поэтому просила не приходить ночью в квартал Желтых Фонарей. Словно стеснялась, что я увижу ее в непотребном виде, в окружении этих…

Другие девчонки подшучивали, мол завела кавалера. Теперь ждет, когда тот подрастет, чтобы выскочить замуж и укатить прочь. Я бы с радостью… нет, не жениться, а увезти Мари подальше отсюда. Ведь именно она уговорила мадам Камиллу – прижимистую хозяйку борделя, разрешить подкармливать сироту. Одним небесам ведомо, чего ей это стоило. Про характер вредной старушенции ходили легенды. Говорили, что у неё в сытый год хлебной корочкой не допросишься, самой что ни на есть залежалой, успевшей покрыться плесенью.

- Помни, оборвыш, кому сытой жизнью обязан, - заявила однажды старуха.

И я был благодарен, только не ей, а Мари. За те крохи еды, что выдавали по утрам, за задорный смех и то, как она кладет ладонь на мою голову. Треплет отросшие космы, а в глазах пляшут веселые огоньки. За улыбку - великую роскошь в наполненных серостью трущобах

Я любил ее как старшую сестру, которой никогда не было, как единственного человека, способного крепко обнять. Прижать к щекочущим шею волосам – пушистым и пахнущим цветочным шампунем.

«Только бы не она… Только бы ее там не оказалось», - твердил сам себе, но неугомонное сердце вещало беду.

Я никогда не спрашивал Мари о работе. Это было негласным табу в наших с ней взаимоотношениях. Она не говорила о делах, а я не задавал лишних вопросов. Некоторые вещи лучше не знать, даже если они касаются близкого тебе человека… В особенности, если они касаются близкого.

- Глянь, кто идет, - зашептал Гринька. Все это время он лежал рядом, затаив дыхание и вдруг оживился. – Это же Кича… тот самый Кича! Ну я тебе о нем рассказывал.

Приятель любил поболтать о великих свершениях стригунов и их геройских драках. Он знал о каждом связанном с ними происшествии, собирая сплетни по углам, словно старая бабка. И чем более невероятными, чем более бредовыми они казались, тем охотнее верил в них Гринька.

Мосол, Кича, Череп – были для приятеля рыцарями лихой удачи. Может потому, что не гулял по опасным районам, и не сжимался в комок от страха, едва завидев развязную походку. Зато он наизусть мог пересказать содержание «Черной грозы» - сериала о благородных бандитах.

- Я тебе точно говорю - это Кича. Посмотри на левую руку.

Возле входа стояло два человека: крепыш с толстой бычьей шеей и казавшийся на его фоне худым франт. Почему именно франт? Да уж больно неподходящая для трущоб одежда была на нем: модное пальто с широким воротом, шляпа вместо надвинутой на глаза кепки. Левый рукав беспомощной тряпкой болтался на ветру.

Значит это и есть Кича? Я ни разу не видел его на улицах. Поговаривали, что тот состоял в артели на особых правах. Кем-то вроде официального представителя банды в мегаполисе, решающего вопросы юридического порядка. Трудно поверить, что сей господин считался матерым уголовником. Он столь ловко орудовал пером, что мог запросто одолеть нескольких противников. Так утверждала народная молва и притихший по соседству Гринька. Приятель во все глаза смотрел на стоящую у крыльца легенду и, кажется, забыл дышать. По крайней мере его сопения я больше не слышал.

Тем временем мужчина у крыльца докурил сигарету. Выпустив напоследок тонкую струйку дыма, запульнул окурком в темноту. Постоял пару секунд, наблюдая за скрывшимся в ночи огоньком, и только после этого поднялся по ступенькам. Крепыш неотступно следовал за ним.

- Это Шыша, евойный телохранитель, - вновь ожил Гриня. – Прошлой весною на стрелке двух бразил завалил. Помнишь, я рассказывал?