В тени богов. Императоры в мировой истории

Одна из ключевых тем этой книги – отношения императоров с их семьями. Среди императорских династий Габсбурги (с неизбежными отдельными исключениями) выделялись сплоченностью и верностью, а также активной поддержкой правящего монарха. Это было особенно хорошо заметно в правление Карла V, хотя император порой притеснял своих братьев и сестер, подрывал их авторитет и использовал их преданность. Сначала тетка Карла Маргарита, а затем его сестра Мария (вдовствующая королева Венгрии) занимали пост штатгальтера Нидерландов. Обе были весьма умны, компетентны и деятельны. Мария, в частности, сочетала абсолютную верность брату с практически уникальной готовностью уверенно и конструктивно критиковать его политику. Хотя центр власти в империи Карла находился в Кастилии, император получил возможность проводить большую часть времени за пределами региона, назначив наместником своего сына Филиппа, в верности которого он нисколько не сомневался. Разумеется, не последнюю роль здесь играло то, что (в отличие от большинства принцев за пределами Европы) Филипп был совершенно уверен, что однажды унаследует империю отца. Наиболее примечательны были отношения Карла с его единственным братом – архиепископом и впоследствии императором Фердинандом. На протяжении большей части правления Карла Фердинанд оставался правой рукой короля и считался его преемником в Священной Римской империи. В 1524 году император написал Фердинанду: “Нет в мире человека, которого я любил бы так же сильно, как тебя, и которому доверял бы в той же степени”, – и впоследствии сказал своему сыну, что Фердинанд всегда найдет мудрый совет и никогда не даст повода усомниться в своей верности. Эта верность прошла серьезную проверку, когда в последние годы своего правления Карл попытался отказаться от данных обещаний и передать императорскую корону Филиппу. Терпение, спокойствие, щедрость и верность, которые не покинули Фердинанда под огромным давлением, были особенно примечательны, поскольку он понимал, что своими действиями Карл не просто расколет семейство Габсбургов, но и настроит против себя курфюрстов²⁰.

К чести Филиппа, он сам при первой же возможности отказался от притязаний на императорский трон. Хотя в этом не было его вины, он гораздо менее удачно, чем отец, использовал родственные связи для управления империей. Его старшим (и на протяжении большей части правления единственным) сыном был физически и психически неполноценный принц Карл (дон Карлос), которого в 1568 году король был вынужден отправить в заключение и исключить из линии наследования. Такой позор был ценой, которую порой приходилось платить за следование принципу примогенитуры. Любимая и способная младшая сестра Филиппа Хуана настояла на том, чтобы стать монахиней. Штатгальтером Нидерландов королю пришлось назначить незаконнорожденную дочь Карла V Маргариту Пармскую, которая не отличалась ни властностью, ни умом Марии Австрийской. Когда в 1560-х годах в Нидерландах стали нарастать оппозиционные настроения, Маргарита и кардинал де Гранвель, который был доверенным лицом Филиппа в Нидерландах, категорически разошлись в вопросе о том, применять им кнут или пряник. Единого мнения не сложилось и при дворе Филиппа. Вкупе с расстоянием между Брюсселем и Мадридом это привело к параличу власти перед лицом усугубляющегося кризиса и существенно повлияло на исход голландского иконоборческого восстания. С другой стороны, двадцать лет спустя сын Маргариты Алессандро Фарнезе стал верой и правдой служить Филиппу как блистательный полководец и штатгальтер.

Отношения Филиппа с австрийской ветвью династии постепенно охладели, хотя он и оставался на хорошей ноге со своим дядей Фердинандом I. Император Максимилиан II (1564–1576) был сложным человеком, который никогда не прощал обид, даже мнимых. Он так и не забыл, что его дядя (и тесть) Карл V пытался исключить его из линии императорского наследования. Его сын и преемник Рудольф II (1576–1612) был и того хуже: некомпетентный в политике, он был глубоко погружен в оккультизм и астрологию, а его психическое здоровье оставляло желать лучшего. С точки зрения Филиппа, важнее всего было то, что обоим правителям претила Контрреформация, в связи с чем никто из них не препятствовал распространению протестантизма в Австрии и Богемии. Лишь в 1618 году, через двадцать лет после смерти Филиппа, воцарение Фердинанда II восстановило единство испанской и австрийской ветвей Габсбургов в поддержке непреклонной контрреформаторской политики. Династическая солидарность Габсбургов стала опорой для католиков во время последовавшей Тридцатилетней войны²¹.