В тени большого взрыва 1977 (СИ)

Екшин наконец очнулся и, потянув «одеяло на себя», пригласил всех присесть на большие кожаные диваны чёрного цвета, стоящие друг напротив друга. Мы присели и потекла беседа, в которой мидовец в основном стал разговаривать с папой певицы. Они обменялись несколькими фразами, покивали, а затем секретарь, взяв слово, рассказал, что конкретно он хочет и желает получить. Если же говорить более предметно, то папа желал, чтобы я прослушал его дочь и вынес свой вердикт — может она петь или нет. Если же нет, то и разговора нет. А вот если может, то мне нужно было подобрать ей подходящий репертуар, записать ноты, слова и, если нужно, саму песню, благо аппаратура тут имелась. Естественно, в конце своей речи он добавил, что будет моим должником, а также упомянул о солидном вознаграждении за каждую композицию, что я сделаю для его дочурки.

Я же стоял и разглядывал эту самую дочурку, которая в свою очередь не отрывала взгляда от меня.

Высокая, длинноногая, с милым чуть накрашенным личиком. Всё это можно было описать одной фразой — элегантная красивая девушка с длинными ногами и длинными светлыми волосами. Одета она была в синий брючный костюм и красивую меховую шубку, говорящую о том, что Марта совершенно не рядовой гражданин страны, ибо вряд ли рядовой гражданин мог себе позволить шубку из сотен убитых норок.

— Саша, ты слышал, что сказал гер Вебер? Ты сможешь это устроить? — поинтересовался посол.

— Возможно, — протянул Саша.

— Что значит «возможно»? У тебя есть подходящие песни? — захотел конкретики Екшин, переведя взгляд с секретаря на меня.

— Сейчас рано говорить, — неопределённо произнёс я, пожав плечами. — Мне нужно послушать Марту.

— Да-да, конечно, — кивнул секретарь поднимаясь. — Не буду мешать, — и посмотрев на меня. — В какое время мне следует вернутся за дочерью?

Посол тоже поднялся.

— Думаю часов через пять. Я уверен за такой срок мы сможем что-то подобрать для репертуара певицы.

— Отлично. Буду в шесть часов вечера, — сказал тот, улыбнулся. Пожелал дочке и нам всем удачи и, кивнув, ушёл, забрав с собой посла.

— Ух, — прошептал Екшин и, повернувшись к Марте, улыбнулся.

— Итак, начнём знакомство заново, — взял слово я, подошёл к будущей певице почти вплотную и, протянув руку, произнёс: — Меня зовут Александр. Можно Саша.

— Марта, — пролепетала та, замерев, но ладошку всё же протянула.

— Очень приятно, — аккуратно сжал я её ладонь, задумался, промелькнула мысль: «Да какого чёрта». Взял, да и поцеловал её.

Этот невинный поступок послужи фактически детонатором. Девушка вся покраснела, открыла и закрыла рот, растерянно покрутила головой, прижала руки к груди и… и, с обожанием глядя на меня, начала петь мне хвалебные оды…

…И как мы ей нравимся… И как она нас любит… И что у неё есть все пластинки, и она с подружками фанатка и меня и всей нашей группы, и она очень хочет познакомится с Юлей, которая так хорошо поёт, и она очень хочет познакомится с Катей, которая так хорошо поёт, и которая так хорошо сыграла Свету Конорову… И всё-всё-при всё ей нравится и вообще она наш самый преданный поклонник или даже поклонница.

Когда я сумел прервать восхваления, поинтересовался, почему же она не поговорила об этом с моими фуриями, когда они были тут?

Оказалась, что она до последнего момента не верила в происходящее, когда нас увидела, опешила и не смогла произнести ни слова.

— Я не могла вымолвить ни слова, когда увидела вас всех вместе!

— Гм. Что ж. Бывает, — констатировал пионер, отойдя от чрезмерно прижавшейся ко мне Марты. — Снимай, в общем, убитых зверьков, клади вон туда свою сумочку и подходи к микрофону. Сейчас мы будем тебя слушать.

Девчонка мгновенно выполнила приказ и, скинув почивших в бозе грызунов, ломанулась к стойке.

— Васин, — прошептал Екшин по-русски, — аккуратней с ней. Ты видел какая аристократка. С такими не справиться.

— Не кипишуйте раньше времени. Оставите меня с ней наедине и всё будет чикибамбирони.

— Как наедине? Не положено…

— Ну как Вы не понимаете… Мне же нужно не только её послушать, но и наладить тёплые, доверительные взаимоотношения. Она же не профессиональная актриса или певица. Она стесняется. Будет чувствовать себя не уверенно и ничего из вашей затеи не выйдет.

— Не из вашей, а из нашей. Ты в это дело согласился войти, так что ответственность и на тебе лежит.

Я не стал отвечать, лишь махнув рукой.

— Я всё сказал.

— Но нельзя тебя оставлять наедине с гражданами других государств. У меня приказ.

— Так… вам надо, чтобы она пела или нет? — решил прекращать бесплодную дискуссию я. — Если надо, то… делайте как я говорю. А если нет, то поехали в гостиницу. Надо? Тогда, э-э… во… придумал… тогда сходите лучше за пивом… — чуть подумал и добавил: — или даже лучше за вином.

Через пять минут пререканий я дал клятву, что, если тут сейчас не будет пива и вина, я пошлю всё нахрен!

Тот пробурчал, но затем согласился с моей логикой и ушёл в магазин.

— Что ж, Марта. Мы с тобой остались, что называется, наедине, и, хотя это ненадолго, мы спокойно можем приступать. Итак, давай начнём с того, что я послушаю, как ты поёшь какую-нибудь песенку.