В тени истории (ЛП)

В Первой мировой войне были ещё победители и побежденные, и лишь через некоторое время выявилось, что победители пострадали ещё сильнее, чем побеждённые. Во Второй мировой войне в Западной и Центральной Европе были только лишь побеждённые. Среди континентальных участников войны не было ни одного, кто после 1939 не видел бы растёртыми в порошок свои армии, чьё население не было бы вынуждено спасаться бегством и чья столица не была бы оккупирована врагом. И Англия, которая избежала этой участи, после 1945 года вынуждена была, содрогаясь от ужаса, наблюдать, как её мнимая победа оказывается поражением: потеряна её империя, её экономика дезорганизована, в последнее время даже возникла угроза её национальному единству. Национализм разорил Европу.

После 1945 года какое–то мгновение это видел каждый, и маятник качнулся назад. Десятилетие после 1945 года было временем Европы: короткий час в мировой истории, когда все побеждённые и разорённые нации Западной Европы казались готовыми найти в себе силы вернуться в своё забытое римское единство. Наверняка не случайность, скорее имелось в виду как символ то, что договоры, которые в 1957 году основали Европейское Сообщество, были подписаны в Риме. Потому что Римские договоры должны же были основать гораздо больше, чем только лишь «Общий рынок»; экономическое сообщество, как надеялись тогда, должно автоматически повлечь за собой политическую общность. Видение Генриха Манна, которое он уже в двадцатые годы назвал «Европейским Рейхом», должно было стать реальностью, наднациональной сверхдержавой «Западная Европа», третьей реставрацией Западной Римской империи после Карла Великого и Наполеона.

С трудом верится, что эти события отстоят от нас на одно поколение. Сегодня могут думать об этом лишь со стариковским смешком, с каким импотентный старец вспоминает о великой безрассудной юношеской любви. Как известно, из этого ничего не вышло. Рывок быстро ослабевает. Иногда сейчас кажется, что как будто бы европейцы все свои способности на великие дела истратили в обеих самоубийственных мировых войнах и как будто бы с тех пор вместе со своим национализмом их покинули также и их энергия и сила созидания. Кто размышляет о сегодняшней Западной Европе, тот хотя и вспомнит о Западном Риме — однако не о созидательном периоде Августа, а о периоде упадка последнего императора Ромулуса Аугустулуса.

То, что произошло тысячу пятьсот лет назад, имеет столь много ужасающего сходства с тем, что происходит сегодня. Нынешний западный европеец, которого отправят «в обратное путешествие во времени», гораздо быстрее сориентировался бы в позднем Риме, чем в средние века или же во времена Лютера или Гёте. Техническая цивилизация, высокий жизненный уровень. Черчилль как–то случайно заметил, что жизненный комфорт позднеримской Британии был снова достигнут в Англии лишь в 19 веке. И с ним одновременно пришли моральная изнеженность, политическая пассивность, утрата традиций, презрение к образованию и готовность к уходу от дел.

Исторические сравнения всегда начинают хромать, когда их начинают рассматривать слишком подробно. Несмотря на это, определённые параллели нельзя не заметить. К примеру, защиту границ тогда охотно передали приручённым германцам, так как сегодня охотно передают американцам, а далекие части империи передали неприрученным, ещё варварским германцам с тем же пожиманием плеч, с каким сегодня англичане передают свои африканские колонии Иди Амину [12] и его наследникам. И если внедрение в империю превращается в миграцию, а иностранные рабочие становятся иностранными властителями — что привело к этому? Ведь в действительности Западная Римская империя окончила своё существование в 476 году не драматически, а почти незаметно. В удобной, скучной повседневной жизни позднеримского горожанина едва ли что–то изменилось, когда военачальник Одоакер сделал себя королём и отправил в пансион мальчика Ромулуса Аугустулуса — очень порядочно, что он его только в пансион отправил, а не заколол кинжалом или не задушил. В действительности этого ожидали. Разумеется, господа, которых теперь должны были слушаться, не умели читать и писать, а ели пальцами, но на этот счёт можно было отпускать шуточки.

И всё же затем всё изменилось — не тотчас же, зато тем основательнее. Одоакер продержался недолго. Другие германцы, остготы при короле Теодерихе, стали оспаривать его владычество. Вскоре Западная Римская империя на длительное время стала театром военных действий всё новых и новых варварских завоевателей. Остготы (после византийской интермедии) были вытеснены лангобардами, вестготы вандалами, франки сражались с саксами, англы и саксы с викингами и норманнами; право и государство пришли в упадок, убийства и разбой стали повседневностью, города хирели и в конце концов деградировали, гавани пустели, акведуки и каналы заносились песком и превращались в болота.