В тени истории

Это была эпоха международного, одинаково дифференцированного и одинаково мыслящего, стремившегося к самосохранению аристократического общества — политической цивилизации, которая больше не является нашей. Такие произведения мирных договоров не вписываются во времена перманентных революций, приводящих в замешательство перемен и метафизической неопределённости. Возможно, что они также не вписываются во времена демократии. Версальский договор был не только наихудшим из важных мирных договоров; возможно, что он был и последним. Во всяком случае, после Второй мировой войны не последовало более никакого мирного договора — и всё же мир в Европе длится теперь уже дольше, чем после Первой мировой; пожалуй потому, что он, вопреки Вильсону, снова основывается на подлинном равновесии сил.

(1983)

Захват власти Гитлером

Избиратели Гитлера не желали возврата к кайзеровскому рейху и к классовому господству, и Гитлер также не желал этого.

Если мы хотим понять, как Гитлеру в 1933 году удалось прийти к власти, то нам следует вернуться в 1918–1919 гг. Хотя и правда то, что назначение Гитлера рейхсканцлером 30 января 1933 года в конечном итоге было вызвано дворцовыми интригами, и что даже верно то, что исход этой дворцовой интриги почти до последнего момента казался сомнительным, однако было бы очень поверхностным искать всё объяснение в интригах последних недель и месяцев до 30 января. Нам следует тотчас же задать следующий вопрос: как же могло дело зайти настолько далеко? Где же были во время кризиса 1932–1933 гг. конституция, рейхстаг, партии? Как могло случиться, что они уже не играли вовсе никакой роли? Потому что демократическая республика уже умерла. Речь шла ещё только о её наследии. От чего она умерла? Была ли она вообще жизнеспособной? Это вопросы, которые следует поставить, если мы хотим понять, как стал возможным захват власти Гитлером.

Здесь мы с самого начала наталкиваемся на основополагающую разницу между Веймарской республикой и Федеративной республикой, которую непременно следует не упускать из вида, если мы ставим вопрос, получил ли бы новый Гитлер Федеративную республику столь же легко, как Гитлер получил Веймарскую республику. Веймарскую республику называли республикой без республиканцев. Это преувеличение. Республиканцы уже были; но они были только лишь среди умеренных левых. Радикальные, коммунистические левые желали совершенно другой республики. А перевешивало то, что все правые, даже умеренные правые, в основном всё ещё желали монархии. Однако это с самого начала лишало Веймарскую республику возможности нормальной смены правительства, ведь всё же лишь это означает истинную жизнь парламентской республики.

Веймарская республика со своего основания стояла, так сказать, на одной ноге. А Федеративная республика прочно стоит на двух сильных ногах. У неё есть не только демократические левые — их Веймарская республика тоже имела — но у неё есть также то, чего никогда не имела Веймарская республика: демократических правых. В Федеративной республике СДПГ и ХДС могут без малейшей опасности для свободного строя общества каждый раз сменять друг друга в правительстве. Веймарская республика тотчас же начала шататься, когда тогдашние правые — немецкие националы, правые либералы и правый центр — однажды сменили Веймарскую коалицию из СДПГ, левых либералов и левого центра.

Республиканские партии левого центра вынуждены были жить ещё с одним недостатком: их правительство подписало в июне 1919 года Версальский мирный договор. И они согласились на его подписание, даже если и в высшей степени против своей воли, так сказать под дулом пистолета, под давлением ультиматума, угрожавшего возобновлением военных действий, когда мирный договор вовсе не обязательно должен был быть подписан. Мирный договор был чрезвычайно жёстким. Он внутренне был отвергнут всеми партиями от правых до левых, и рассматривался как невыполнимый, в том числе и левоцентристскими партиями, которые в конце концов с кровоточащим сердцем проголосовали за подписание. Те мне менее, они это сделали. Они даже в течение пары лет, с 1920 до 1922 гг., проводили политику исполнения Версальского договора, если даже только лишь для того, чтобы доказать его невыполнимость, в особенности принятых в принудительном порядке огромных обязательств по репарациям. Однако этого было достаточно, чтобы в глазах их противников, прежде всего их могущественных правых противников, окончательно заклеймить их как предателей отечества.