В тени Катыни

Те круги, которые принимают фундаментальные решения в ходе войны, безусловно, должны иметь точную информацию как о неприятеле, так и о союзниках. Перед войной в Польше получению такой информации, к сожалению, уделяли крайне мало внимания. Мне не раз приходилось слышать высказывания, что ни наше правительство, ни военное командование не имели точного представления о физических и технических возможностях оказания нам Францией помощи в случае войны.

Во время моей поездки в 1937 году в Германию, где я собирал материалы для своей книги об экономической политике Гитлера, я часто, особенно от руководителей Гитлерюгенда, слышал, что Франция психологически не готова к ведению войны. Наш же военный атташе во Франции полковник Блешиньский, видимо, более увлекался историей искусств, чем изучением положения во французской армии. Я встретился с ним 15 августа 1920 года над Вкрой, где он проводил стремительную, но бесполезную контратаку против большевиков. Он принадлежал к тому типу польских офицеров, которые проявляют себя с самой лучшей стороны на поле брани, но в мирное время больше интересуются искусством, историей и философией; это был романтический тип, так характерный для времени маршала Пилсудского.

Мне кажется, наше руководство в своей политике также не располагало и достаточной информацией в отношении Великобритании, часто просто вслепую принимая решения. Заключение договора с Англией, конечно же, улучшило наше политическое положение на международной арене, но он никак не мог помочь в случае войны, надеяться на действенную помощь англичан было бы безрассудно. Весной 1939 года Ллойд Джордж выступил в парламенте с большой речью, в которой не только сказал о военной слабости Польши, но и признал и определенную слабость в этом отношении самой Англии. И что парадоксально, я собственными глазами видел, что наше командование не обратило на это заявление никакого внимания. Английские военные взяли на заметку заявление Ллойд Джорджа и ограничили и без того слабую помощь в нашем вооружении. Мы же по-прежнему продолжали поставлять Англии практически все произведенные в Центральном промышленном округе зенитные орудия. Скорее всего, английские штабные работники считали, что Польша в случае войны с Германией обречена, даже если Советский Союз придет ей на помощь.

До войны мы, безусловно, имели разведчиков и в России, и в Германии, но нас совершенно не беспокоило получение информации о положении дел в стане союзников, и это было огромной ошибкой. У англичан был совершенно иной подход: надо быть хорошо информированным о противнике, но не менее хорошо и о союзнике.

В 1941-42 году перед Англией встала проблема оказания помощи СССР. И это был фундаментальный вопрос, его решение зависело от того, насколько помощь может ослабить немецкий натиск. Ну а обретающиеся в разных частях России поляки, очевидно, должны были образовать еще один канал для получения информации на этот счет. Не знаю, занимался ли этим вопросом генерал Сикорский, но уверен, что польские военные просто не могли отказаться от выполнения разведывательных и наблюдательных функций. Мы были с Англией союзниками, и положение обязывало быть союзником во всем.

Однако посол Кот мог и наложить вето на подобную деятельность сотрудников, особенно, если дело касалось работников, выполнявших работу по социальному обеспечению соотечественников. Кот направлялся в Россию с двоякой целью: во-первых, помочь десяткам тысяч депортированных польских граждан и, во-вторых, установить дружеские и доверительные отношения между лондонским правительством генерала Сикорского и советским руководством. В Польше никого особенно не беспокоили разъезды по всей стране агентов английской разведки. Да я и сам охотно критиковал польскую национальную политику, когда меня в Вильно посетил британский генеральный консул Франк Север. В Советском Союзе дело обстоит совершенно иначе, здесь власти особенно чувствительны к любому проводимому иностранцами сбору информации, особенно, если они имеют связь с британской разведкой.

Таким образом, нужно было четко разграничить работу по оказанию социальной помощи и деятельность по сбору разведывательной и иной информации, а профессору Коту еще до отъезда в Россию следовало взять с офицеров обязательство не заниматься сбором разведданных под прикрытием своих дипломатических паспортов. Но все предвидеть тяжело, и надо добавить, что Кот слабо знал Россию и советские условия, имел довольно смутное представление о методах английской Интеллидженс Сервис.