В тени красных жасминов

Гиллен пошел за ней и затем показал, что она должна следовать за ним. Ребекка деланно улыбнулась слуге, который был старше ее. В конце концов, это была не его вина, и она не должна была быть с ним нелюбезна. Они пересекли холл и прошли через тяжелую дубовую дверь в проход внизу, и Ребекка поняла, что они оказались в одной из башен. Гиллен начал подниматься по винтовой лестнице, и она пошла за ним, задержавшись и посмотрев через узкие окна, которые возникали в проемах лестницы. Они оказались на площадке, и Гиллен толчком открыл дверь в одну из комнат, пропуская ее вперед.

Теперь Ребекка осмотрелась вокруг с нескрываемым удовольствием. Это была восьмиугольная комната, освещавшаяся настенными бра, которые Гиллен включил, открывая дверь. Светло-зеленый ковер, доходящий до каждого угла комнаты, был беспорядочно помят, постель и занавески были зеленые, но немного более темными. Гиллен вежливо наблюдал за ее реакцией и затем сказал:

— Ваша ванная — рядом с этой комнатой, мисс. К несчастью, эти комнаты не связаны между собой, но эта часть здания — в вашем распоряжении, — улыбнулся он.

Ребекка сделала непроизвольный жест.

— Это великолепно, спасибо.

Гиллен кивнул.

— Мне приятно, что вам понравилось, мисс. Вы чего-нибудь еще хотите?

Ребекка недолго колебалась.

— Я не думаю, Гиллен. Во сколько ужин?

— Обычно около семи тридцати, мисс. Мистер Сент-Клер до ужина выпивает в библиотеке, где вы были несколько минут назад. Возможно, вы могли бы присоединиться к семье около семи пятнадцати.

— О да, понимаю, — кивнула Ребекка. — Спускаться тем же путем, которым мы шли сюда?

— Нет, в этом нет необходимости, мисс. Смотрите сюда. — Он пошел назад к площадке и указал на две двери. — Это — дверь вашей ванной, а эта — ведет в главную галерею. Ею обычно пользовались в качестве двери в главное здание.

— О, я понимаю, — снова сказала Ребекка. — Спасибо.

Гиллен кивнул и снова улыбнулся.

— Тут есть горячая вода, если вам захочется принять ванну. Я вас сейчас оставлю.

— Хорошо. — Ребекке удалось улыбнуться ему в ответ, и он ее покинул. Затем, когда уже не было необходимости неестественно себя вести, она закрыла дверь и повалилась в постель, спрятав лицо в ладони.

Конечно, ей затем снова пришлось встать, и она пошла в ванную и сняла всю одежду. Как и сказал Гиллен, вода была горячей, и она погрузилась в глубокую ванну из фарфора, которая вполне могла бы вместить сразу четыре взрослых человека. Там также были соли для ванн, и она немного ароматизировала воду и надолго погрузилась в ароматные глубины. Тепло воды как-то уничтожило холод внутри ее, и она отказывалась думать о предстоящем вечере. Это все еще было неминуемо впереди, и предвкушать беду не следовало.

Даже и так она не могла избавиться от мыслей о Пьере Сент-Клере. Когда-то это было мучительно и возбуждающе думать о нем, когда она так долго этому противилась. Он так долго был там, в ее подсознании, не в силах проникнуть через оцепенение, в которое она себя ввела. Но сейчас она бы не отрицала его, и извивающаяся боль пронизывала ее изнутри. Пол сказал, что его мать умерла, а это значило, что Пьер — вдовец. Она ясно вспомнила жестокость выражения его лица, когда сегодня он взглянул на нее. Она без тени сомнения осознавала, что ничего для него не значит, в то время как ее волновало противоположное. Он обращался с ней, как будто считал ее присутствие в доме неприятным…

Ей было интересно, что он думал о ее отношениях с его сыном. И ей также было интересно, было ли частью плана Адель открыть Полу все о ее отношениях с его отцом. Даже находясь в горячей воде, Ребекка вздрогнула. Было ужасно осознавать, насколько опасной могла оказаться Адель.

Когда в ее дверь постучали, она была в спальне и накладывала тушь на ресницы. Трясущимися руками она убрала щеточку для туши и спросила:

— Кто… кто там?

— Я! Пол!

Ребекка почувствовала легкое облегчение, но из-за этого она не чувствовала к Полу благодарности. Это была его вина, что они остаются на ночь.

— Что тебе надо?! — раздраженно крикнула она.

Пол преувеличенно тяжело вздохнул.

— Открой дверь, милая. Я хочу тебя увидеть.

— Нет. — Ребекка убрала тушь. — Я не совсем одета. Увидимся за ужином.

— Но я хочу объяснить….

— Нечего объяснять. Пол. Просто уходи.

— О, Ребекка, пожалуйста! Дай мне тебя увидеть.

Ребекка колебалась и затем поднялась и надела брюки. Застегнув их на тонкой талии, она натянула куртку и. сдавшись, пошла к двери. Открыв ее, она оказалась с Полом лицом к лицу, который выглядел в темном вечернем жакете особенно привлекательно.

— Ты понимаешь, что я не могу одеться к ужину, не так ли? — сказала она довольно резко. — Если честно, Пол, ты все это запланировал, правда?

Пол вошел в комнату, оглядываясь с интересом.

— Нет, я это не планировал. Как я мог запланировать туман?

Ребекка вздохнула.

— Хорошо, в любом случае, я просто хотела бы, чтобы мы остались в деревне.

— Это потребовало бы объяснений, — заметил сухо Пол.

— Меня это особенно не волнует, — напряженно возразила Ребекка.