В тени луны. Том 2

Одинокий гусь со свистом пролетел над головой, Алекс выстрелил и увидел, как раненая птица упала где-то вдалеке. Нияз неодобрительно буркнул, и Алекс бросил ему ружье, проворчав: «Черт подери этих птиц!» Он повернулся и пошел к повороту дамбы, ища в своих карманах сигареты, и в этот миг на него налетела Винтер.

Алекс поймал ее за плечи и крепко сжал, глядя в «широкие от ужаса глаза. Мгновение она пыталась освободиться и только потом увидела, кто держит ее.

— Алекс! Алекс, не позволяй убить его! Не позволяй ему…

Она подняла на руках тяжелое тело гуся, и, когда она сделала это, мягкая, пушистая шея соскользнула с ее плеча и безвольно повисла.

— Он мертв, дорогая, — тихо сказал Алекс и взял у нее гуся.

— Нет! Нет, он не может быть мертв, он только ранен.

Ее платье было забрызгано алыми пятнами, и большое кровавое пятно расплылось на груди серой амазонки, как будто она сама была ранена, а не птица; и при виде этого на Алекса накатила безумная волна страха, как будто что-то ударило его прямо в сердце.

Он опустил птицу на траву, и Винтер схватила его за руку, как будто хотела вырвать ее. А потом она вдруг уронила голову на его плечо и разрыдалась.

Алекс стоял, не шевелясь и обнимая ее, чувствуя дрожь стройного теплого тела под своими руками. Ее волосы едва пахли лавандой (он вспомнил этот запах), и он едва прикасался к ней, потому что всем сердцем хотел прижать ее к себе… и оттолкнуть ее от себя! Звук ее беспомощных, прерывающихся всхлипываний разрывал ему сердце, ее лицо было искажено болью, и на нем появились резкие линии, которых не было раньше. «О Господи, — подумал Алекс, — только не это! Не теперь. Я не могу этого вынести». Солнце припекало ему плечи, и тишина вместе с жужжанием пчел наводила сон, и сладко пахло лавандой, а треск выстрелов, казалось, доносился откуда-то издалека, как будто из дальнего конца длинного туннеля. Наконец задыхающиеся, дрожащие всхлипывания стихли и прекратились, и он мягко отстранил ее от себя.

Она не сделала попытки отвернуться, а стояла лицом к нему, ее длинные ресницы слиплись от слез, а по щекам пробежали мокрые дорожки, и она искала в своих карманах носовой платок. Он был слишком тонким и тоже запачкан кровью, стекавшей по огромному крылу. Алекс достал свой платок и протянул ей. Его губы побледнели, но он проговорил довольно спокойно:

— Возьмите этот, он больше, да и гораздо чище.

Он смотрел на нее с мучительной нежностью, как она вытирала глаза и маленький нос с совершенным отсутствием застенчивости, и думал — редкая женщина забыла бы о своей внешности и встретила его прямой взгляд, вместо того, чтобы отвернуться и привести в порядок мокрое от слез лицо и беспорядочные волосы.

Винтер сложила его платок в аккуратный квадрат и глубоко вздохнула.

— Простите, — извинилась она, снова овладев своим голосом. — Я не знаю, почему вдруг так глупо повела себя.

Она мрачно посмотрела на мертвую птицу, лежащую рядом с ними на траве, на ее сильные крылья и мягкую грудь в яркой крови и медленно произнесла:

— Я думаю, это оттого, что сегодня был такой чудесный день, а когда началась охота, он сразу как будто перевернулся… потому что он был таким прекрасным, таким мирным. Я не могла вынести того, что он был так испорчен. А потом прямо на меня свалился этот гусь, и он был ранен. Конвей ранил его — он хотел добить его, и…

— Я ранил его, — сказал Алекс.

— Вы? — она подняла на него глаза, удивленная, слегка нахмуренная.

— Да, я увидел, что он упал, и пошел, чтобы подобрать его.

— О, — несколько мгновений она молчала, и Алекс, наблюдая за ней, мягко спросил:

— Это не все равно?

Ее взгляд вернулся к нему, и она задумчиво сказала:

— Да, но я не знаю, почему.

— Это лучше… или хуже?

Она не ответила ему, и Алекс поднял руку и легко провел пальцами по ее лбу.

— Не хмурьтесь, дорогая. Все это не имеет такого большого значения. Дайте мне носовой платок.

Она протянула ему платок, он взял его; раздвинув траву и тростники, намочил в воде и вытер им самые большие пятна с ее амазонки, заметив, что на солнце она высохнет очень быстро.

— А теперь попробуйте сами подстрелить утку. Вы еще никогда не стреляли из охотничьего ружья.

Винтер вздрогнула и отшатнулась от него, ее лицо побледнело от обиды, но Алекс прямо встретил ее взгляд.

— Вы считаете, что это бессердечно и жестоко с моей стороны, не правда ли? — после всего, что случилось только что. Но это привычка, вы знаете. Все равно что вернуться в седло, после того, как упали, когда вы только учитесь ездить верхом. Разве вас никогда не заставляли делать это? Кроме того, вы обнаружите, что попасть в подвижную мишень не так просто, как вы полагали. Это требует большого умения, тут нужно действовать по-другому.

Винтер передернула плечами:

— Я не хочу никого убивать — никого! А если я попаду в птицу, я могу только ранить ее, а не убить с первого выстрела. Как… как этого гуся.

С обдуманной резкостью Алекс сказал: