В тени луны. Том 2

Весь этот долгий жаркий день делийский гарнизон ждал и надеялся на помощь из Мирута — никто не мог поверить, что помощи не будет. И с каждой минутой задержки подкрепления восставшие из третьего кавалерийского полка и присоединившиеся к ним становились все наглее, и все больше и больше народа собиралось перед дворцом, где суд престарелого Короля Индии с каждым часом чувствовал себя увереннее.

— Это правда — это правда! — подстрекал Зинат Махал, интриган и фаворит старого Бахадур Шаха. — Говорят, убили всех иностранцев в Мируте: мужчин, женщин и детей. Должно быть, это правда, потому что — посмотрите, на дороге из Мирута пусто. Если бы кто-нибудь остался в живых, что, вы думаете, они не помчались бы в Дели, чтобы отомстить? Они мертвы. Должно быть, никого не осталось в живых. Давайте перебьем всех иностранцев в Дели и тогда ты станешь настоящим Королем!

— Это правда — это, должно быть, правда! — кричали оборванцы, точа сабли и ножи для убийства. — Они убили всех иностранцев в Мируте! Давайте и здесь сделаем то же самое.

— Правда! — кричали повстанцы из третьего кавалерийского полка, примчавшиеся в Дели, опасаясь погони и мести (воображая, что их нагоняют) и видевшие, не в силах в это поверить, что никто их не преследует. — Разве мы вам не говорили, что мы убили всех до единого? Король! Король Дели! Помоги нам, о Король! Убей! Убей!

Лотти видела, как ее отца зарубили свои же люди; на его румяном, благообразном лице было выражение крайнего недоумения, как будто даже в момент смерти он не мог поверить, что такое возможно. Она не издала ни звука, потому что она тоже не могла поверить своим глазам. Стоя вместе с матерью и еще с десятком женщин с детьми, укрывшимися в караульном помещении Кашмирских ворот, она видела, как он со своими людьми подъехал к воротам; спокойный и уверенный в себе, торопя их сразу покончить с этой нелепой ситуацией, подробности которой потом будут тщательно описаны. Она слышала возбужденный отцовский голос — этот приятный, добрый невысокого роста человек (о котором она знала так мало) поднялся, увещевая своих людей, когда они остановились перед воротами. Спустя минуту она увидела, как его стащили с лошади, и три штыка вонзились в его тело.

Майор, командир сипаев и его слуга-индус выстрелили в убийц и тут же сами были зарублены, а Лотти, изумленно глядя с розово-красных стен туда, где они устраивали пикники и гуляли в мирные осенние дни уходящего года, подумала, какой особенно красной и яркой кажется кровь на горячей белой пыли.

— Этого не может быть, — рыдала Лотти. — Это не может быть правдой…

— Я не представляю себе, как мы сможем продержаться дольше, сэр, — сказал руководитель экспедиции Бакли лейтенанту Уиллоуби, в ведении которого находился склад оружия в Дели.

— Они принесли сюда лестницу. — Его слова едва были слышны из-за гула толпы и непрерывного треска выстрелов.

Они оборонялись с утра, а теперь солнце клонилось за горизонт. Было всего четыре часа. Их было всего девять против гудящей, орущей толпы из нескольких тысяч человек. Девять человек с десятью ружьями.

— Скалли говорит, что идет поезд, сэр! — Крикнул Бакли. — Что-нибудь видно на дороге из Мирута, сэр?

Молодой лейтенант Уиллоуби побежал к речному бастиону и с напряжением стал всматриваться вдаль, но видел только раскаленную пустую дорогу, на которой висела и дрожала горячая пыль под лучами беспощадного солнца.

— Нет. Они не едут. Может быть, все они погибли. Мы больше не можем ждать.

Он посмотрел в голубое небо — на вспотевшем, пыльном, опаленном порохом лице выделялись удивительно молодые глаза; затем он глянул вниз на копошащуюся массу людей, которые, как обезьяны, карабкались по стенам, оставляя защитникам последнюю узкую полоску земли.

— Вместе с собой мы прихватим и многих из них, — сказал лейтенант Уиллоуби.

— Хорошо, Бакли. Давайте сигнал.

Земля, и здания, и само небо, казалось, содрогнулись, закружились и закачались с ужасным гулом, перекрывавшим шум обезумевшего города, и огромное облако, розово-красное и красивое, подсвечиваемое солнцем, поднялось над куполами и минаретами; над рощами и садами города Моголов; взвиваясь все выше и выше и распускаясь, словно гигантский цветок на длинном белом стебле.

Это облако висело несколько часов, как бы являя собой недолговечный памятник мужеству людей. Грохот взрыва как будто послужил сигналом для мрачных, колебавшихся сипаев, находившихся в караульном помещении, и они набросились на тех, кто укрывался там; Лотти, сбегая вниз, навстречу Эдварду, увидела, как беззвучно упала ее мать от пули, попавшей в висок, и видела, как саблей, почти до плеча, разрубили голову ее мужу.

Она вскрикнула, хотела бежать к нему, но кто-то схватил ее за руки и потащил ее, сопротивлявшуюся, кричавшую и звавшую Эдварда, к стене башни; там ей связали руки и стащили вниз со стены.

Но кое-как связанные ремни развязались, и она упала, ударившись о твердую землю, покатилась в канаву, почти бездыханная. Там ее снова схватили и потащили, спотыкаясь на бегу, в чащу Кудсия Багха…