В тени луны. Том 2

— Здесь для них безопаснее, — говорил полковник Гарденен-Смит, который за последние десять дней состарился на несколько лет. И даже те, кто раньше хотел отослать семьи в горы, теперь уже не думали об этом.

Комиссар даже не заметил, что его жена в очередной раз отложила отъезд. Он мало что замечал в эти дни, но и то, что замечал, видел сквозь туман пьяного угара. Он боялся, и его страх гнал его к единственному убежищу — бутылке. Даже Ясмин покинула его. Она уложила свою одежду, драгоценности и все остальное, до чего могла добраться, и однажды ночью исчезла вместе с тремя детьми-полукровками, своими родственниками, слугами и Ниламом, голубым попугаем, и больше не появлялась. Ее побег напугал комиссара больше, чем ночные пожары, сведения из Дели, бездействие войск в Мируде и даже бесконечные рассказы об убийствах, долетавшие из внешнего мира.

— Крысы покидают тонущий корабль! — прошептал комиссар хрипло, уставившись в пространство, не видя непроницаемого лица Имана Бакса, принесшего это известие. — Вот так-то. Они знают. Крысы знают! Мы тонем. Она знала это, и она ушла — ленивая, черная сука!

Он бросил стакан в бесстрастного слугу и в тот же день после обеда завел разговор о необходимости немедленного бегства. Они все должны уехать, ночью, в лодках, вниз по реке. Пока еще не все погибли, те, кто еще жив, должны бежать из страны — достичь берега, по рекам, избегая дороги, — и покинуть Индию. Они не смогли удержать ее. Если они останутся, их всех перебьют.

— Пусть лучше так, чем драпать, — презрительно сказал полковник Маулсен, неодобрительно глядя на него. — Надеюсь, вы не говорите этого в присутствии слуг, Кон. Если мы не потеряем голову, мы сможем справиться с этой бурей. Калькутта не сможет остаться в стороне и наверняка поможет!

— Откуда нам знать, остался ли кто-нибудь в живых в Калькутте? — прошептал комиссар. — Если восстали туземные полки в Барфакпоре, они запросто могут перебить за ночь всех европейцев в Калькутте. Разве мы можем быть уверены в том, что этого уже не случилось? Откуда нам знать?

— Знаете, Кон, — осуждающе сказал полковник Маулсен. — Уж лучше продолжайте пить. Не о чем беспокоиться — войска тихие, как овечки. Если эти пожары действуют вам на нервы, забудьте о них! Все это базарные слухи. Сипаи выступают в роли троянцев!

Комиссар опять взялся за бренди и не проявил никакого интереса к информации, переданной ему три часа спустя, что сипаи полка полковника Пэкера отказались принять груз с мукой, заявив, что ее смешали с костной мукой, чтобы искоренить их касту.

Полковник Пэкер и его офицеры увещевали, взывали к сипаям, объясняли, наконец, умоляли, но все было напрасно. Они не станут прикасаться к муке и считают, что ее следует изъять из употребления, чтобы она не попала к их товарищам в других полках. Мука была выброшена в реку.

— Слава Богу, что это не были люди Маулсена, — сказал Алекс майору Мэйнарду. — Он бы приказал им или съесть ее, или же…

Сипаи, добившись своего, заметно обнаглели и вышли из повиновения, и многие из них, из всех трех полков, открыто пошли рвать спелые фрукты в садах домов поселенцев. Вскоре офицеры заставили их прекратить это, но было ясно, что дисциплина быстро падает.

— Они слегка вышли из повиновения, — неохотно признался полковник Гарденен-Смит, — но это понятно, учитывая исключительные обстоятельства. Мы всего лишь люди. Ничего серьезного — хотя полк Пэкера ведет себя не совсем хорошо. Я начинаю думать, что у нас с ними будут неприятности. Хотя мои люди способны навести порядок.

— Сипаи старика Гарднера в ужасном состоянии, — сказал полковник Пэкер. — Мне не нравится их вид. Слава Богу, мои люди не дают мне повода для беспокойства. Я уверил их, что перестанем использовать муку, поставляемую правительством, и будем запасаться ею здесь — и они успокоились!

— Я бы не стал доверять людям Пэкера, — сказал полковник Маулсен, — а также и этой старой бабе Гарднеру! Никакой дисциплины — вот в чем их беда. Теперь мои люди…

Той ночью майор Уилкинсон, обедавший в резиденции и вернувшийся помочь пьяным, ранил выстрелом одного из патрульных, который окликнул его. На следующий день было проведено дознание, и майор Уилкинсон был оправдан ввиду непредумышленного нанесения раны — говорили, что он в то время был без сознания по причине интоксикации.

— Чертовы дураки! — сказал Алекс с раздражением. — Им надо было уволить его, — отослать в Сутрагундж и судить. Как угодно, но надо было это сделать. В такое время оправдывать его за ранение сипая на основании пьянства — они что с ума сошли? Если бы это случилось с сипаем, они осудили бы его на десять лет или повесили! Если после этого ничего не произойдет, то я еще глупее Пэкера!