В тени меча. Возникновение ислама и борьба за Арабскую империю

Но видел Даниил и то, что зверь в конце концов будет уничтожен. Так и вышло. Империя, некогда покрытая грязью идолопоклонничества и омытая кровью святых, изменилась до неузнаваемости. Во времена Деция никто не мог представить себе ничего подобного. Эфес стал зеркальным отражением города Бога. В 312 г. – спустя шестьдесят два года после того, как были замурованы в пещере отроки, и меньше чем через 10 лет после достижения пика дикости римских гонений на церковь – произошло чудо из чудес. Константин, стремившийся объединить империю под своим правлением, увидел в небе крест. И таинственный голос приказал ему: «Увидев этот знак, покоряй»⁹⁷. Константин, убежденный, что с ним заговорил сам Христос, сделал, что ему было велено. Спустя полтора века обещание победы в видении Даниила было выполнено: «Зверь был убит в глазах моих, и тело его сокрушено и передано на сожжение огню»⁹⁸. Доказательством тому, если бы оно потребовалось семи спящим, могло бы служить то, что некогда являлось самым грандиозным сооружением греческого мира. От давно покинутого из-за наступающих болот храма Артемиды остался один только каркас: почерневшие колонны тонули в грязи, очертания были едва видны из-за болотных газов и туч насекомых; в целом храм, еще полностью не уничтоженный, настолько разрушился, что восстановлению не подлежал. А пламя, которое в видении Даниила сожрало храм, теперь горело прямо на его пороге – рабочие, добывающие известь, бросали куски известняка в свои печи. Рядом с руинами храма стояло несколько хижин этих работяг, но кроме них, в непосредственной близости от развалин почти не было следов присутствия человека. Люди редко посещали это проклятое место. Теперь ключевые позиции в городской застройке занимали христианские церкви. Христиане же держали в руках бразды правления. Только иногда немногочисленные мужчины или женщины, оставшиеся верными идолопоклонничеству, украдкой подходили к руинам храма древней богини, счищали мох с полуразвалившегося алтаря и приносили тайную жертву. «Воздание божественных почестей могилам и заразному праху»⁹⁰ – так один христианин с презрением отозвался об этой практике. Здесь мы слышим усиленное веками эхо первоначального и величественного презрения Павла. Как и в ранние дни христианской церкви, так и теперь, в час ее величайшего триумфа, большинству христиан не приходила в голову одна простая деталь. Те, кто упорствовали в любви к другим богам, а не к Христу, возможно, имели на это причины. И этими причинами были вовсе не злобность и отсталость. Другие трактовки никого не интересовали, все и так было ясно. Прошло два века после правления Деция, и отношение христиан к своим былым гонителям изменилось до неузнаваемости, превратившись из страха в высокомерие и презрение. Для обозначения тех, кто отвергал крещение, они использовали слово pagani – «граждане» (или, возможно, «деревенщина», «простаки», о точном значении слова было много споров, но, в конце концов, большинством ученых было решено, что оно имеет отношение к чувствам христиан, как milites Christi – «солдат Христа»; термин первым использовал Тертуллиан, но лишь после крещения Константина он стал появляться в христианских надписях). Это превращало церковь в героическую армию воинов, солдат Христа, участвовавших в битве против демонов ада. Но термин также подразумевал, что язычники – не важно, насколько были различны их культы и каким богам они поклонялись, – в глубине души одинаковы. Идея о существовании язычества всегда давала христианам то, что необходимо великой армии завоевателей, вступающих на вражескую территорию: понятие единого противника, которого можно «припереть к стенке», навязать ему бой и нанести решающее поражение.