В тени молнии

Они поддерживали знакомство с тех пор, как одиннадцатилетний Демир сделал в заведении Харлена свою первую ставку. Конечно, Харлен не принадлежал к высшему обществу, зато он никогда не жадничал и довольствовался тем процентом, который отстегивал Демир. Тот заметил, что старый знакомец со страхом глядит на его татуировку гласдансера, и разозлился, но тут же сдержался. Конечно, он вправе был ожидать, что старый деловой партнер придерживается о нем лучшего мнения, но ничего не поделаешь – такова цена, которую платят все гласдансеры: люди боятся находиться рядом с ними.

– Мне нужна услуга, – сказал он Харлену.

– Для моего друга – все, что угодно.

– Лечаури Пергос еще делает ставки?

– А как же!

– И по-прежнему проигрывает больше, чем выигрывает?

Харлен ухмыльнулся. Отлично.

– Сколько он тебе должен?

– Сто пятьдесят три тысячи.

Демир еле слышно ругнулся. Стекло тебя покорябай, Лечаури. Видно, азартная игра вошла у него в привычку. Плохо.

– Ладно. Пусть он заплатит.

– А? – переспросил Харлен, поднимая брови. – Что, прямо сейчас?

– Сию минуту.

Судя по глазам Харлена, букмекеру было интересно, как будут развиваться события, – но он знал, что не стоит задавать лишних вопросов. Как бы ни страдал Демир от своего гласдансерства, иногда оно все-таки шло на пользу.

– Сейчас устрою. Эй, Джили! Возьми-ка форджглас и мигом снеси эту записку сборщикам долгов.

С этими словами Харлен нацарапал записку, которую отдал одному из молодых головорезов. Тот умчался прочь, и Демир какое-то время слышал дробный топот в грязном переулке. Чтобы скоротать ожидание, он взял у Харлена кусочек низкорезонансного дейзгласа и тоже завалился на подушку в углу, наслаждаясь приятными покалываниями и другими ощущениями, которые вызывало волшебство.

Не прошло и получаса, как охранник вернулся, а еще десять минут спустя в помещение ворвался другой старый знакомый Демира – Лечаури Пергос: высокий, худощавый мужчина. Сочетание темно-оливковой кожи и длинных огненно-рыжих волос поражало, особенно с непривычки. На нем была яркая мантия секретаря Ассамблеи. Малиновые ногти на мизинцах говорили о том, что это клиент семейства Магна. Вбежав, он заорал:

– Харлен! У меня есть еще две недели, стекло тебя раздери! Вот же твой собственный вексель! Какой ты после этого коммерсант, а? Еще. Две. Недели.

Харлен повернулся к нему со скучающим видом человека, привыкшего к подобным тирадам:

– Вот именно, я коммерсант. Взыскание долгов – часть коммерции. Я взыскиваю долги постоянно, и с тебя тоже.

Демир вынул из уха стекло, тут же затосковав по прекратившемуся удовольствию, и не спеша направился к ним. Подойдя ближе, он прислонился к колонне и достал из кармана пачку банкнот, держа ее одной рукой так, чтобы было хорошо видно.

Лечаури продолжал орать на Харлена:

– Ты не можешь взыскать с меня долг на две недели раньше срока! Это преступление! Это…

Он замолчал, медленно поворачивая голову к Демиру, словно наконец заметил его присутствие.

– Привет, Леч, – с ухмылкой сказал Демир.

Пристально посмотрев на него, Лечаури побледнел так, словно увидел привидение:

– Демир? Я слышал, ты вернулся.

– Надо же, в каком месте мы встретились. – Демир подбросил пачку банкнот и поймал ее. – У тебя что, проблемы?

Лечаури не сводил глаз с денег в руке Демира. Он облизнулся, и Демир буквально прочел мысли, которые вертелись у того в голове.

– Да уж, – медленно начал он. – Хорошенькое место для встречи. – Тут он прищурился. – Сукин ты сын. Это ведь ты требуешь возврата долга, так?

– Я? Да ни за что. Просто тебе, кажется, нужны наличные. Вот я и подумал: поможем друг другу?

Лечаури жадно разглядывал банкноты в руке Демира.

– Что тебе от меня надо?

– А вот это мы обсудим у меня в кабинете, – сказал Демир и вышел в переулок, жестом приглашая Лечаури следовать за ним.

Когда они остались одни, Демир хлопнул старого приятеля по плечу:

– Как ты? Я слышал, ты женился на девушке из семьи Магна и стал секретарем Ассамблеи. Хорошая должность.

– Да, – коротко ответил Лечаури.

Демир вглядывался в лицо старого друга, отыскивая в нем признаки неудачливого игрока: морщинки, возникающие от беспокойства, усталость, бегающий взгляд. Теперь, зная, сколько Лечаури задолжал Харлену, Демир понимал: если родственники жены узнают о его проблемах с азартными играми, все закончится печально.

– А помнишь пьесу, которую мы с тобой сочиняли? – принялся ностальгировать Демир. – Сколько нам было тогда, тринадцать? И как мы ходили потом по публичным домам на улице Славы в поисках актрис? А они не принимали нас всерьез.

– Хорошее было время, – ответил Лечаури без энтузиазма. – Чего ты от меня хочешь, Демир?

Демир изобразил удивление:

– Ну, раз ты сам спрашиваешь…

– Выкладывай, – нетерпеливо сказал Лечаури.

– Насколько я понимаю, в твои обязанности входит надзор за стекольным заводом Айвори-Форест.

– Как ты узнал?

– Не важно. Это правда?

Лечаури пнул ком грязи под ногами.

– Да, правда.