В тени монастыря (СИ)

- Слышь, тебя как звать?

Ярин решил проигнорировать его слова.

- Че молчишь, глухой, да? А я Лершик. Будем знакомы, глухой. Че читаешь, умный сильно?

Ярин поднялся с места, намереваясь уйти в другой вагон самостоятельно, пока его не выпнули, как эльфа.

- Куда пошел, сука? Мы еще не закончили! - Лершик схватил Ярина за руку, задерживая его.

От прикосновения грязной руки Ярина передернуло. Страх, гадливость, презрение - все те чувства, которые колыхались внутри него с момента появления троицы в вагоне - вскипели, наполняя Ярина пеной ярости, вытесняя разум. Лед, Удар, - успело прошептать его сознание. Всплывшие в голове варги будто придали ярости форму. Свободной рукой Ярин ударил по плечу Лершика, и... почувствовал прошедший через его тело, от темени по позвоночнику к кулаку, разряд силы - острой, обжигающе холодной. Не таким уж и сильным был удар, но Лершик отдернул руку, отшатнулся назад и вскрикнул. Его рука болталась плетью, и было видно, что двигать ей он больше не может.

На несколько мгновений воцарилась тишина. Потом тролль, выпучив глаза и раздув ноздри, поднялся на ноги:

- Ах ты су...

Еще разряд - и кулак Ярина угодил троллю между глаз. Тот не успел даже завопить: он кулем осел на скамейку и потерял сознание. Сидевший у окна гоблин нерешительно бегал глазами, глядя то на одного своего товарища, то на другого. Дружная команда распалась: у тролля тонкой струйкой текла слюна изо рта, а Лершик растирал и дергал свою руку. Оставшийся целым гоблин забормотал:

- Эээ, братишечка, ну ты чего, мы ж просто пошутили... Ха-ха, шуток не понимаешь?.. - гоблин выдавил из себя пару смешков.

Вид залебезившего перед лицом опасности гоблина был столь тошнотворен, что Ярин сквозь зубы выругался. Сила оставляла его: нужно было либо добивать, либо сваливать. Люди уже начали недовольно оборачиваться, ворча что-то вроде "устроил тут побоище, ишь, спортсмен", поэтому Ярин быстро проследовал в соседний вагон.

Там он вернул эльфу его игрушку и устало плюхнулся на скамейку, закрыв глаза. Ярость и страх отступили, он чувствовал себя каким-то... опустошенным. Что это было? Он смаковал послевкусие потока, что только что бежал по его венам - ледяного, колючего, но вместе с тем столь притягательного и сладкого, что его прохождение причиняло наслаждение почти экстатической силы. Что это была за сила? Орейлия никогда не рассказывала ни о чем подобном. Впрочем, конечно же, добрая женщина не могла знать всего. Она была мастерицей огня и пара, но, например, мало что смыслила в целительстве и алхимии, поэтому...

Внезапно Ярина прошиб холодный пот.

"Слова не могут коснуться реальности".

"В устах обычного человека заклинания призывают лишь илллюзии того, что могло бы быть".

"Бесы повелевали материей и стихиями".

"С бесами он знался, вот и утащили его".

Ярин понял, что он в очень, очень большой беде.

***

Она выбежала наружу, и солнце ослепило ее - после дней, проведенных почти в полной темноте, нескольких минут в тусклом коридоре оказалось недостаточно, чтобы подготовить ее глаза. Она прищурилась так сильно, что мир превратился для нее в узкую полоску, и, глядя себе под ноги, побежала прочь, уворачиваясь от попадающихся на пути пустых ящиков и куч мусора. Рванув на себя чуть ли не на ощупь найденную калитку в заборе - хорошо, хоть она была не заперта! - девушка ступила на каменную мостовую. Город, - сказала она себе, - Не лес, не деревня - город!

Она пробежала еще пару минут, и только потом поняла, что за ней никто не гонится - в утренней тишине не раздавалось ни шагов, ни дыхания, ни проклятий. Девушка с опаской оглянулась назад, но глаза лишь подтвердили правоту ушей. Все спокойно. Она остановилась отдышаться, и посмотрела по сторонам. На улице никого не было: ни спешащих по своим делам прохожих, ни играющих детей. Впрочем, "улица" было бы слишком громким словом для узенького, слепого переулка. Слишком уж здесь глухо. Гнались за ней или нет, но она пока не чувствовала себя в безопасности.

Она побежала в неверном направлении: теперь, чтобы выбраться из тупика, ей пришлось развернуться и снова пройти мимо злополучного дома. Быстрым шагом, срывающимся на бег в мгновения, когда ей чудился какой-то шорох, она проследовала мимо своего недавнего узилища и вышла на улицу побольше, тоже мощеную черными и темно-серыми камнями неправильной формы и разных оттенков, отполированными временем почти до блеска.