В тени монастыря (СИ)

- Да, Меч и Посох. Ты играешь? Ах да, ты же не отсюда. Это очень интересно! Игру придумали там, - Гедеон указал большим пальцем за спину, имея в виду, по всей вероятности, странный забор, - и суть ее вот в чем. У каждого противника есть фишки, которые обозначают армии, заклинания, все в таком духе. Первые наборы завезли контрабандой из Западного Щачина, а потом мы начали рисовать свои, вот примерно такие. Смотри, - сказал Гедеон, протянув Алии пригоршню деревянных кружков.

Алия посмотрела на одну из протянутых ей фишек. На ней каллиграфическими буквами со старомодными вензелями было выведено слово "Император", и несколько цифр, соответствующих его "атаке" и "защите". Перевернув деревяшку, девушка обнаружила картинку, выполненную штампом и черной тушью: это было лицо грузного, старого мужчины с отвисшими щеками и огромными мохнатыми бровями. Рисунок как рисунок, хорошая, тонкая работа, без клякс и подтеков... Алия провела по фишке пальцем, смахивая непонятно откуда севшую на глаз Императора мушку. Мушка осталась на месте.

Рядом с ней появилась еще одна. Что за... Алия вгляделась в рисунок. Никаких мушек на нем только что не было. Их родила игра штрихов. Посмотрев на рисунок еще несколько секунд, она обнаружила червей, ползающих по шее императора, а тени на его щеках стали походить на трупные пятна, стремительно распространяющиеся по лицу. Испугавшись, она зажмурилась, потом открыла глаза и посмотрела на рисунок снова - наваждение исчезло. Император, старый, но вроде бы живой, смотрел на нее. Вдруг, на глазу его появилась мушка...

- Классно, правда? Это один из наших местных художников нарисовал, его фишки самые интересные. Все старались или выиграть их, или обменять на другие, или даже купить за деньги, - губы Гедеона искривились в неодобрении, и стало очевидным, что в этой игре купля-продажа фишек не приветствуется, - так что они быстро распространились по городу, и тут как раз попались заинтересовавшемуся жизнью молодежи Ариану.

Вторая фишка в руках девушки как раз изображала епископа: изможденного человека с кругами под глазами, настолько худого, что его кожа казалась туго натянутой на выступы черепных костей. Епископ держал в руках уже знакомый Алии символ, похожий на букву "Г", и, прикоснувшись к нему лбом, молился с закрытыми глазами и склоненной головой. Казалось, молитва требует от него чуть ли не физических усилий: его брови нахмурились, рот искривился... Девушка вглядывалась в рисунок, пока он не начал рябить в ее глазах - и внезапно увидела его совсем по-другому. Как она могла не замечать этого раньше? Стало очевидным: епископ не молится. Он пытается вытащить знак из своей головы.

- Но какое отношение все это имеет к восстанию? - спросила Алия.

- Самое прямое! - ответил Гедеон, а Иан закрыл глаза ладонью, - видишь ли, на следующий день в местной газете напечатали письмо девочки, которая попросила епископа запретить "Меч и Посох". Некая шестиклассница посетовала, что оказались забытыми добрые и развивающие салочки, прятки и классики, и вместо них все ее одноклассники постоянно играют в эту бессмысленную и жестокую игру про колдовство, а ведь оно разлагает юное поколение и подтачивают духовные основы Империи безверием и цинизмом. Вот именно этими самыми словами и написала, представляешь? Девочка решительно потребовала от епископа запретить эту отвратительную игру, и Ариан тут же послушался - издал эдикт, запрещающий Меч и Посох. И вот мы, возмущённые горожане, вышли...

- Это восстание из-за настольной игры? - переспросила Алия, спрашивая себя, точно ли в сумасшедшем доме будет хуже, чем в этой компании.

- Да нет же! - потерял терпение Киршт, - это у Гедеона все вокруг Меча и Посоха крутится. Нам просто надоело, что невесть откуда объявившийся епископ указывает нам, что есть, что слушать, и уж на последнем месте - во что играть. Он не просто запретил эту дурацкую игру - тем же самым эдиктом он разрешил городской страже, вместе с Искателями, проверять сумки и карманы горожан, если те выглядят подозрительно, и конфисковывать у них ересь. Обосновал это тем, что фишки, в отличие от книг и картин, маленькие, и их много, а потому для защиты нравственности нужно предпринимать решительные меры. Стража рьяно взялась за дело, и город тут же вспомнил, что за три года пребывания епископа в Щачине ересью успело стать практически все. К счастью, и стража, и многие Искатели сами неравнодушны к ереси, поэтому обычно дело заканчивалось тем, что сумки возвращались к владельцам изрядно облегченными.

Алия вновь увлеченно кивнула, на сей раз и впрямь поняв, о чем идет речь.

- И, кроме того, - продолжил Киршт, - епископ запретил не Меч и Посох. Епископ запретил изображения любых государственных чиновников на круглых предметах.

Хмурый парень сделал паузу и приглашающе посмотрел на Алию, словно ожидая реакции, но девушка молчала.

- Не понимаешь? - спросил Киршт. - Ну подумай же!

Алия подумала. Ничего в голову не приходило. Киршт запустил руку в карман и достал оттуда пригоршню мелочи.

- А теперь?