В тени Нотр-Дама

Матиас подвел нас к большой телеге с. ярко раскрашенным дощатым строением, которая стояла относительно свободно от других повозок по середине цыганского лагеря. Я тут же отгадал, что это было его прибежище. Эсмеральда поднялась первой по узкой лестнице и открыла низкую дверь.

— Заходите, мой союзник, — сказал Матиас Вийону. — Нам нужно покумекать кое о чем важном и непростом.

Когда я захотел последовать за Вийоном, рука герцога преградила мне путь.

— Это дело с глазу на глаз.

— Но она будет присутствовать, — сказал Вийон, указывая взглядом на Эсмеральду.

Матиас кивнул:

— Она моя дочь. Вийон показал на меня:

— А он — мой сын.

Теплое чувство, смесь гордости и склонности охватило мной при этих словах.

— О, — произнес лишь герцог, пропуская меня. — Возможно, это хорошо, что ваш сын примет участие в совете.

Вийон взглянул на итальянцев.

— Томмазо, вы раздобудете пару одеял и принесете их Колетте. Вы, Леонардо, идите в фургон, — когда он перехватил удивленный взгляд цыгана, то добавил:

— Леонардо имеет не меньше прав, чем Арман, к тому же у него умная голова.

Слова смутили меня, и я спрашивал себя, переходил ли Вийон Альпы во время своих ранних странствий. С другой стороны, Леонардо сам рассказывал мне, что его отец был итальянским нотариусом.

Матиас захлопнул за нами дверь; Эсмеральда зажгла одиноко тлеющим фитилем пару ламп, которые осветили мягким светом внутреннее убранство фургона, дорогие, украшенные узорами ковры и занавесы. Мы сели на скамьи, укрытые толстыми платками вокруг узкого стола. Цыганка налила фиолетовое переливающееся вино в стеклянные кубки и села рядом с отцом.

Герцог поднял бокал.

— In vino Veritas — говорили римляне. Возможно, и нам хороший глоток поможет отыскать истину или.хотя бы чуточку приблизиться к ней.

Он выпил, и мы последовали его примеру. Вкус вина был, как и его цвет — необычен, но очень приятен. Вино щекотало гортань и язык, не раздражая их мягкой, но настойчивой смесью чужеземных пряностей. Теплое, приятное чувство разлилось у меня в животе, во всем моем теле, не делая меня сонным.

Мы говорили о неудавшемся приступе, и Вийон горько сказал:

— План был хорош, и дело выгорело бы, если бы нас не предали.

— Почему вы думаете про предательство? — спросил Матиас.

— Дворец правосудия всегда хорошо охраняется — уже из-за самой сокровищницы. Но весь отряд королевских стрелков из арбалетов явно не несет постоянный караул в темнице.

Они поджидали нас. Это подтверждают и солдаты у реки. В конечном итоге, это все — звенья одной цепи.

— Никак не меньше, — подтвердила Эсмеральда — Они так злобно преследовали вас, что у нас появились серьезные трудности, чтобы убежать.

С мрачным лицом Матиас достал кинжал с загнутой рукоятью и длинным, узким клинком. Он взмахнул клинком над столом.

— Если в игре было предательство, то предатель должен быть на вашей стороне, Вийон.

— Храброе подозрение, — возразил тот невозмутимо. — Когда мы разрабатывали план, ваши люди также были среди моих.

— Но я могу доверять своим людям!

— Как и я — своим.

— Возможно, предатель вовсе не знает, что он таков, — вставил слово Леонардо. — Кто-то мог случайно выдать план. Синьор Арман, вы были сегодня утром в Шатле. Делали ли вы какие-нибудь необдуманные высказывания при этом Фальконе? Вам они могли показаться незначительными, но не сомневайтесь, сицилийцы — тертые калачи.

— Я ничего не выдавал. Мы говорили о борьбе на Мельничьем мосту. Я не упомянул никого из здесь присутствующих.

Кончик кинжала уставился в меня, и герцог прорычал:

— Тогда за вами просто был хвост от Дворца правосудия!

— Определенно нет, я сделал не один круг, чтобы оторваться от всякого предполагаемого преследователя.

— Кто поручится за то, что вы не предатель, пусть даже невольный?

— Я! — сказал Вийон.

— Ах, и почему же? — Матиас наклонил голову и уставился на него. — Потому что вы хотите защитить своего сына?

— Нет, потому что это необходимо. Арман пришел лишь около полудня во Дворец правосудия, и лишь спустя короткое время мы уже вошли в Консьержери. Ловушки были приготовлены заранее. Вероятный преследователь никогда бы не смог так быстро созвать роту солдат и привести на место. Королевские стрелки ждали нас, пришли раньше задолго до нас.

Матиас наморщил лоб, почесал левой рукой бороду и убрал кинжал.

— Хм, здесь что-то есть. Тогда мы так хитры, как никогда прежде, а именно — вовсе не хитры. Что еще хуже, нет ни какой возможности выследить предателя.

— Нет! — крикнула Эсмеральда к нашему всеобщему удивлению. — Я расспрошу капитана лучников, кто поднял по тревоге солдат.

— Почему ты считаешь, что тебе это удастся, дочь?

— Тебе не следует недооценивать мою власть над мужчинами, отец.

— Я этого и не делаю, но капитана королевских лучников не так легко обольстить.

— Этого — да, во всяком случае — мне. Он уже превращался в огонь и пламя, когда спасал меня от горбуна Его имя Феб де Шатопер, и он наверняка будет счастлив снова увидеть меня.

Теперь я знал, почему мне показался знакомым расфранченный офицер.

— Он не узнал тебя на плоту? — с сомнением спросил Матиас.