В тени отца

Итог встречи: минус один стул и десяток фарфоровых кошечек в торговом зале, осколки от которых теперь мерзко хрустели под подошвами. И еще кавардак, по которому прослеживались петляния Хака. К счастью, дверь в квартиру надежно изолировала шум, и мне не пришлось в разгар «процесса убеждения» отвлекаться на визги занимавшихся подготовкой к похоронам старух, а то мог упустить гада – метнувшись от первых выпущенных техник, Хак почти успел добраться до выхода. Вот только не учел, что с дверью я недавно вдумчиво поработал на предмет доступа. Основная защита шла от вторжения со стороны улицы, но и изнутри кое-что интересненькое имелось – что бы Санни ни говорил, а воображение у меня очень хорошо работает!

Формально дача слова – деяние сугубо добровольное. И многие ошибочно полагают, что обязательным условием является наличие магии у дающего, я сам так долгое время считал до некоторых разъяснений Василия. Начитанный брат-побратим просветил: есть исключения, при наличии достаточной силы у принимающей стороны и особой истовости клявшегося, магия могла зафиксировать слово немага.

С первым проблем не наблюдалось – даже «вуали» хватило бы, а у меня как-никак уже «мантия» имелась. Со вторым… задыхающемуся в пылевой удавке Хаку очень хотелось жить. Он до последнего не верил, что я всерьез, что у меня хватит духу, и где-то был прав – на пятом раунде угроз концентрация дрогнула, никогда еще я не удерживал одну и ту же технику столь долго. С трудом затянув петлю обратно, я почти решил, что все же проще прибить отчаянно тянущегося ко мне сильного противника и отправить проверенным путем «смотреть на Дюка из-под люка». Обошлось, той вспышкой сопротивление закончилось, при назначенной мною последней попытке Хак судорожно засипел:

– Я поклянусь!

Дежавю: Хак сидел на воняющем сивухой диване и ровно воду лакал собственное пойло, а я снова устроился за конторкой и крутил в ладонях початую бутылку, не доверяя рукам. Это моему рабу не зазорно стучать стеклом об стекло, украшая испорченную обивку подлокотника новыми пятнами самогона, а мне, хоть и не терпелось залить бушующий в крови пожар, показывать слабость не давала все та же гордость. Да и осторожность тоже – выбранная впопыхах формулировка наверняка содержала дыры, о которых он наверняка потом задумается – не может не задуматься! Пусть хотя бы пока считает, что я таких как он, одной левой…

– И как мне жить теперь?

– Как жил, только причинить вред ты мне теперь не сможешь.

– А что будет, если попробую?

– Понятия не имею… – я с максимально равнодушным лицом проследил, как рванувший ко мне Хак оседает, задыхаясь. Вот такой топорной попытки точно не стоило опасаться. Заодно его рывок удовлетворил мое любопытство – механизм «стопора» выбирало подсознание субъекта. Для Хака, только что пережившего многократное удушье, оно же стало расплатой за попытку нарушения.

– Так ты говоришь, Мурза будет в гневе на мое самозванство?

– Да срать Мурзе на тебя и на лавку, пока взносы ему в общак капают, а от общества нет жалоб! – грубо, но по делу выдал Хак, пробуя границы дозволенного. Вырванная насильно клятва на его хамство не отреагировала.

– Та-а-ак! – угрожающе протянул я, когда дошли его слова, после драки я заметно подтормаживал, – Оставь бутыль в покое! – сурово приказал на новую наливаемую порцию. Хак недовольно зыркнул из-под слипшихся волос, но приказ выполнил, – Давай-ка, дружок, с самого начала!

«Как же мне повезло, епта! – думал я, не выдержав и отхлебнув коньяк прямо из горлышка, – Как же мне повезло, что терпение кончилось на шантаже!»

Неохотно рассказывавший Хак поведал историю, поставившую с ног на голову, только что сложившуюся у меня в голове картину мира: Рустамчик, а точнее его бабуля, расстаравшаяся для непутевого потомка, слушок обо мне-«внучке» по округе запустила – потрепаться с соседками бабка любила, но Мурза (вот его, однако, просто бандитом не назовешь!) чуть ли не с самого моего появления прекрасно знал, что я дяде Жоре не наследник – как оказалось, доктор Жедов имел собственные «гешефтики» с местным криминалом и без проволочек проинформировал босса о реальном положении дел. Особой сентиментальностью «дон Мурзилио» не отличался, но Креста он знал давно и ценил, поэтому приказал оставить все как есть – ему понравилось, как я за стариком ухаживаю, этот момент ему все тот же Жедов доложил. А в ответ на справедливые, в общем-то, опасения своих подчиненных – не попытаюсь ли я захапать лакомую точку себе, не поленился и сходил посмотреть на меня лично, после чего вынес вердикт:

– Не захапает, характер не тот, честность на лице написана. Ну, а если попробует… – и сжал в кулак свои покрытые черными волосами короткие пальцы, намекнув на предположительную развязку.