В тени отца

– Информаторов надо навестить, да с друзьями хотел встретиться, а что?

– Что за информаторов?

– Да та же дурь, что у тебя! Санни, моего отца убили! На моих глазах!

– К черту информаторов! Сам признаешь, что дурь, вот и не майся ею, дождись вступления в наследство и отправь по следам команду сыщиков! – отрезал брат, отметая возражения, – У наемников не появляйся! У друзей тоже пока не светись! До столицы я тебя довезу, самому придется туда – надо хотя бы мать и сестер постараться спасти. Но оттуда чтобы сразу – на любой поезд и в глушь! Забиться мышью под веник и не отсвечивать всю зиму! Ясно?

– А-а?..

– Сам потом поймешь, когда можно станет из тени выйти!

Возражать и сопротивляться его напору было бесполезно. Мы настолько быстро сорвались с места, что я только на пути в Петербург успел сообразить, что Георгий Михайлович мог бы просветить меня о прошлом отца – наверняка он немало информации о нем собрал! Санни же кроме факта первого брака почти ничего не знал. К лучшему! Пока слово молчало, а узнай я что-то о прошлой семье отца, мог бы снова попасть в ловушку принуждения. А про месть не зря говорят, что она подается в холодном виде.

Но все равно, выйдя у вокзала, к кассам я отправился не сразу: Циркуль – коллега-соперник Умника – уже должен был собрать заказанную информацию. А в свете того, что моя уверенность в гибели побратима оказалась беспочвенной, второй человек, в чьей смерти я был уверен, тоже мог остаться живым.

Как и Умник, Циркуль давно остепенился и держал в столице собственное детективное агентство, состоящее из него и помощника. А в «Пиве и Рульке» появлялся изредка – подышать специфической атмосферой «братства» и вспомнить молодость. Ну, и заказы иногда там подхватывал, как мой, например. Зато наличие крохотной конторки на окраине Петербурга избавляло меня от необходимости нарушать указание брата, и снова появляться у толстого стукача.

– Описание, представленное вами очень расплывчатое, поэтому пришлось начать поиски с полиции и нашумевших преступлений. Посмотрите сюда, – и он веером разложил на столе несколько фотокарточек, изображающих девушек в фас и профиль на фоне разлинованной стены.

– Эта, – подвинул я к нему снимок моего цветочка.

– Надо же, а ведь я ее сюда до кучи положил! – удивленно признался сыщик, – Она под ваше описание меньше всего подходит.

– Чем же?

– Давайте по порядку. Для начала: история, изложенная вами, как оказалось, довольно краткий пересказ популярного несколько лет назад дамского романа. Так же, как и вы, я прошел мимо сего опуса, меня просветила помощница, – новость не сразу успела дойти до мозга, пока что я был ошарашен тем, что помощник Циркуля оказался женского пола, – Я проклял день, когда с вами связался, потому что был вынужден прикупить это …, – он запнулся, но о смысле пропущенного слова я догадался, – и пролистать. Вот оно, кстати, это я включил в итоговый счет отдельно, – из ящика на стол извлеклась книжка в мягкой обложке, – Чтобы закончить тему этого, дополню рассказанный вами сюжет парой штрихов: главная героиня в результате издевательств решает покончить с собой, но ее спасает влюбленный в нее надзиратель. Вместе они имитируют смерть героини накануне казни, потом героиня долго скрывается, попутно в нее влюбляется богатенький граф, который, конечно же инкогнито и тоже от кого-то скрывается. После чего они женятся и сваливают в закат на белых лошадях. И, кстати, о судьбе брошенного ребенка там ни слова, я этот сюжетный ход специально уточнил. Видимо, для авторши это осталось несущественной деталью. А что? Новых наклепают, уже графенышей!

Вот теперь я был поражен в самое сердце и судорожно схватил безвкусно раскрашенную книжонку. Столько совпадений! Но найдя нужный эпизод, немного успокоился: героиня работала медсестрой (самое оно для химика!), а не наемницей, а граф попал в госпиталь по чужим документам и скрывался только потому, что «боялся, что социальная пропасть не даст ему хоть немного времени побыть с любимой» (это фрагмент от имени графа).

– Ознакомились? – потряс головой, все еще пребывая в прострации, – Если что, не стесняйтесь, забирайте, я у себя такое держать не стану!

Неприкрытая издевка Циркуля привела меня в себя.

– Готовы теперь? Вижу, что готовы. У этой девушки, – он приподнял фотографию Незабудки, – и героини из общего всего один эпизод: девчонка соблазнила надзирателя и с его помощью сбежала с каторги. И если о судьбе книжного ничего не сказано, то настоящий получил три года, скоро должен освободиться, или уже освободился.

Принял к сведению новый факт.

– Во-первых, не Юлия, а Лилия. Но здесь, – он постучал не пригодившимися карточками по столу, – вообще нет ни одной Юлии. Родилась в мещанской семье, единственный ребенок, родные в ней души не чаяли, не скупились ни на образование, ни на прихоти. Умница, этого не отнимешь, досрочно окончила гимназию, в пятнадцать поступила в Казанский университет.

– Почему в Казанский?