В тени сгоревшего кипариса

С вечера пошел снег, повезло. Саперы поползли от воронки к воронке, обезвредили уцелевшие мины. Алексей сел за рычаги переднего танка, чтобы некого было винить, если задуманное не получится. Получилось – от удара в борт обгоревший корпус машины командира роты опрокинулся в ров. По нему, как по мосту, прошли пять танков, шестой сорвался и слетел в ловушку, но финнам это помогло мало – Т-26 заблокировали корпусами амбразуры двух укреплений. Неорганизованную контратаку сынов Суоми отбили вместе с пехотой, дали саперам время для подрыва всех входов и амбразур. Гарнизоны дотов остались внутри – заживо замурованными. Радостный комбриг расцеловал Котовского перед строем, красиво махнул рукой и повел бригаду на прорыв – резать коммуникации. Через три дня Алексей, отделавшись контузией и проникающим пулевым в мягкие ткани верхней трети бедра, с боем вывел к своим два десятка бойцов – все, что осталось. И комбрига вытащил – с простреленными коленями. Старый буденновец не доехал до госпиталя, умер по дороге. Котовскому за все заслуги в совокупности дали орден Красной Звезды.

Подушечку старшина Тингеев привез Алексею в госпиталь. Вместе с вещами. Хороший мужик, большой души, только ростом не вышел.

Доты на том участке противник восстановить так и не сумел, очередное наступление имело все шансы на успех, но моряки и десантники ударили по Хельсинки раньше, поразив врага прямо в сердце.

Местность, по которой проходит маршрут движения колонны, лейтенанту Клитину не нравится, наталкивает на тревожные мысли. Рельеф сложный, сильнопересеченный, по мере движения ухудшается, при этом маскирующие качества местности становятся даже хуже – чем дальше от реки, тем меньше древесной и кустарниковой растительности по краям дороги. Среди пасущихся на склонах холмов овец танки не замаскируешь. Лейтенант бдительно следит за движением роты, не забывает на привале сделать замечание командиру взвода за растягивание колонны, но в глубине души доволен – его танки идут намного четче, чем самоходчики. Колонна артиллеристов больше всего напоминает гармонь, на которой лихой виртуоз наяривает цыганочку. Танки третьей роты четко держат установленную скорость, ровно двадцать километров в час, вправо – влево по дороге не мотаются. Порядок в танковых войсках.

Долгий марш на такой скорости вызывает притупление реакции, поэтому командирам машин нельзя долго смотреть в одну сторону. Клитин постоянно осматривает окрестности в установленном для себя порядке: голова колонны, машины роты, местность слева, затем справа от колонны, с переносом внимания от себя в глубину.

Тройка самолетов, со снижением заходящих на колонну слева, выпала из гармонии окружающего пространства, притянула к себе внимание лейтенанта. Между прыжком в люк и поворотом турели зенитного пулемета он успел прижать большим пальцем тангенту:

– Воздух! Слева, три самолета! – и выпустил длинную очередь навстречу атакующим бипланам.

С небольшим запозданием впереди подают голос счетверенные «максимы», и самолеты отворачивают, набирают высоту. Мелкие бомбы итальянцев взрываются с большим недолетом. Пятнистые самолеты непривычных очертаний не спешат уходить, разворачиваются и снова ложатся на боевой курс. Зря. Теперь, когда по ним стреляют десятки пулеметов, к колонне им не прорваться. Лейтенант меняет диск на пулемете и ведет стволом, рассчитывая правильное упреждение.

Когда долина Вардара осталась позади и начались предгорья, Михаил стал чаще оглядываться по сторонам. Вспоминал Каталонию, выискивал совпадения и различия, но существенно отличалось лишь небо – Испания запомнилась беспощадным солнечным светом и тем самым синим безоблачным небом. А здесь над головой сплошная пелена облаков, серых, как будни обывателя. Остальное похоже – оливы, виноградники, пасущиеся на склонах холмов овцы, тройка остроносых «фиатов» «Чирри», закладывающая вираж сбоку от колонны. Фунтиков даже не сообразил сразу, что итальянские истребители заходят в атаку не в воспоминаниях, а на самом деле. Мозги заработали, когда впереди простучала пулеметная очередь. И сразу вспомнилось: итальянцы тройками не летают. Поэтому вместо того, чтобы азартно ловить в прицел верткие самолеты, Михаил оглядывается по сторонам.

Как и следовало ожидать, остальные «фиаты» находятся быстро – всей девяткой выскакивают из-за верхушек холмов справа – сзади. Михаил приподнимается над башней, отмахивает сигнал: «Делай, как я» разворачивает свой ДТ в сторону новой угрозы.

Сорвать атаку итальянцев огнем нескольких пулеметов не получается – большая часть расчетов азартно лупит в другую сторону. Но и такой встречный огонь заставляет пилотов нервничать – когда визг бомб сменяется ударами разрывов, клубы грязно-серого дыма безобидно вспухают в поле по обе стороны от дороги.

– Промазали, суки! – Михаил орет, но слышит его только экипаж по внутренней связи – вой самолетных моторов, стук пулеметов и лязг гусениц глушат любые звуки.