В тени сталинских высоток

Одним из первых моих частных заказов (он пришел по родственной линии – от предприимчивого Михаила Немировского) немного напоминал бизнес-авантюру. Это был проект российско-японского супермаркета, включая ресторан с суши-баром (первым в Москве!). Местоположение было очень удачное. На Ленинском проспекте, почти напротив торгового центра «Москва», располагался комплекс одного из агонизирующих научно-исследовательских институтов. Как в любом солидном советском учреждении, имелся в нем и большой актовый зал. Это была отдельная пристройка, соединенная переходом с главным корпусом. Ее глухой торец выходил на красную линию небольшой улицы, перпендикулярной Ленинскому проспекту. Амфитеатр актового зала спускался ниже нулевого уровня. Это позволяло разместить не только магазин и ресторан, но и склады, и необходимые подсобные помещения.

В глухой наружной стене нужно было пробить широкий входной портал. Посетители должны были спускаться по широкой лестнице, ведущей вниз. Почти полгода ушло на разработку проекта и его согласование. Сыграли свою роль и давние связи на всех уровнях Госэкспертизы. Работы велись почти круглосуточно: строительные бригады были наняты задешево. С болью в сердце я наблюдал, как крушат амфитеатр (возведенный с соблюдением всех классических пропорций!), но такова была примета времени! Уже планировалось приступить к внутренней отделке в японском стиле, как вдруг… наступило затишье. Михаил под большим секретом сообщил, что возникли непредвиденные обстоятельства. Рабочих уволили, работы прекратили. А вскоре Михаил с женой и дочерью отбыл за океан. Позже я встречался с ними в благополучном Сиэтле.

Когда стало ясно, что суши-бар исчез в тумане, как вершина Фудзиямы, неожиданно возник новый заказ. С предпринимателем Рябчиковым нас свела судьба в поселке Вешки, недалеко от МКАД. Во время перерыва на совещании, где я выступал экспертом, он подошел ко мне. И с ходу сделал деловое предложение. Речь шла об организации в его многопрофильной компании целого проектного подразделения. Цель – создание уникальной санаторно-курортной зоны вдоль протяженного пустынного берега Азовского моря восточнее Бердянска (Украина была еще «залежной» и весьма благополучной частью Советского Союза, и лишь на ее западных окраинах начинало тлеть будущее пожарище). В общем-то это был не мой профиль, но я не устоял перед напором шустрого Рябчикова. В короткий срок удалось сформировать группу опытных специалистов. В ее состав главным консультантом я включил известного архитектора Всеволода Перченкова. В ЦНИИЭП курортных зданий, который возглавлял Анатолий Полянский, он считался одним из самых талантливых специалистов.

Офис Рябчикова размещался на проспекте Мира за Крестовским путепроводом. Неподалеку высилось памятное мне творение Туркенидзе, к возведению которого оказался причастен и я.

Больше года в едином творческом порыве рождался грандиозный замысел. На многочисленных подрамниках была красочно изображена предполагаемая крупномасштабная застройка пустынного Азовского побережья. Разнообразные здания санаторно-курортного назначения располагались на искусственных террасах с каскадами лестниц и фонтанов… Демонстрационный материал дополнялся пухлыми томами схем, графиков, расчетов для пояснительных записок.

В провинции весть о любом крупном событии распространяется со скоростью света. Скоро весь Бердянск, что называется, стоял на ушах. Каких только небылиц не рассказывали! Жители города были уверены, что в ближайшем будущем преображенный Бердянск затмит привычные курортные столицы – Сочи, Гагры, Пицунду, не говоря уже о Ялте, Феодосии или Евпатории. Говорили, что сам Михаил Горбачев с супругой будет отдыхать именно в Бердянске, потому что условия Крыма ему не совсем подходят…

Самодовольный Рябчиков то и дело вылетал в Бердянск, часто по необходимости я его сопровождал. В Бердянске он держался как маленький Наполеон. Приходилось ему подыгрывать – давать интервью, фотографироваться… Нас стали узнавать на улицах, мы чувствовали себя Очень Значительными Персонами.

Тем временем в областном центре Запорожье вся нужная документация согласовывалась не просто быстро, а прямо-таки с космической скоростью. Стали появляться заинтересованные инвесторы, причем даже представители ряда зарубежных стран.

Но, как обычно, нас подстерегали два подводных камня – смета (стоимость проекта) и сроки. Как только об этом заходила речь, у участников совещаний пропадала улыбка: областной и местный бюджеты этого потянуть явно не могли. Так все и осталось на уровне Нью-Васюков.

Борьба за «Суханово»

К изменившимся условиям пришлось приспосабливаться и Союзу архитекторов России. Его возглавлял президент – мой сокурсник Юрий Гнедовский[161]. Он обладал незаурядным талантом архитектора и был главным идеологом нашего сообщества в масштабе всей страны. Во время встречи на одном из творческих совещаний я сообщил о сложении высоких полномочий. Юрий с пониманием выслушал меня. С нотой сожаления ответил: