В тени восходящего солнца

Тем временем на смену Легасову и Романовскому готовились к отправке в семинарию целые группы будущих драгоманов[22], необходимость наличия которых в войсках и штабах со всей очевидностью показала русскому командованию проигранная война. Сначала через военного агента (атташе) в Японии полковника В.К. Самойлова командование Заамурского округа отдельного корпуса пограничной стражи, а также некоторых других соединений русской армии, обратилось к главе православной миссии принять новые группы учеников — всего 26 человек. Владыка Николай дал согласие на обучение 10 человек, и, по данным А.Н. Хохлова, в августе—декабре 1907 года в Токио приехали 11 русских подростков[23]. В дневниках же святителя Николая называется другой год начала обучения — 1906-й[24]. Учитывая, что курс подготовки переводчиков в семинарии был шестигодичным, а год выпуска части из них известен точно — 1912-й, последний вариант, даже по таким косвенным данным, выглядит вполне логичным. Более того, приводимый С.И. Кузнецовым перевод статьи «Как Япония показалась русским мальчикам» из газеты «Тюо симбун» датирован 17 декабря 1906, а отнюдь не 1907 годом. Замечу однако, что после отъезда Романовского и Легасова и до 1908 года архиепископ Николай в своих дневниках о русских семинаристах вообще не упоминает, да и вообще дневниковые записи за 1907 год немногочисленны. Сведения о количестве, пофамильном списке и конкретных обстоятельствах того, как попали русские подростки в семинарию тоже оказались бы удручающе скудны, если бы в дело не вмешалась одна занозистая журналистка. Но прежде чем рассказать об этой удивительной истории, стоит упомянуть о некоем полуфантастическом проекте, который мог дать толчок для отправки «казачат» в Токио летом 1906 года.

«Детский сад» для шпионов?

Бывший офицер резидентуры КГБ в Токио как-то рассказал мне, что еще в начале 80-х годов один его коллега, работавший в Подмосковье под прикрытием церковного сана, завидовал «смежникам» из ГРУ: «У них один Иван Касаткин чего стоил! Лучшего разведчика, чем он, в Японии никогда не было!» Сегодня точно и достоверно известно, что Иван Дмитриевич Касаткин — архиепископ Николай Японский, причисленный в 1970 году к лику святых, — никогда не был разведчиком, но причина для зависти молодого кагэбиста все же существовала, и крылась она в размытых упоминаниях о какой-то группе молодых людей, которые якобы готовились в семинарии для работы против японцев.

Сам архиепископ Николай никогда и нигде не упоминал о возможности использования русских выпускников семинарии для работы в разведке—переводы и только переводы. Перечитывая сегодня его дневники и немногочисленные статьи в русской прессе, неизбежно приходишь к выводу, что глава православной миссии если и задумывался о разведывательной перспективе своих учеников, то гнал от себя эти мысли. Судьбы Легасова и Романовского в этом смысле могли его успокоить, хотя ни владыка Николай, ни мы сегодня не можем с уверенностью говорить о том, что и кому переводили с японского языка первые семинаристы. Тем более что до 1905 года вопросы военной разведки в регионе находили в ведении адмирала Е.И. Алексеева — того самого, что прислал их в Токио. Что же касается остальных, то преосвященный не дожил до окончания ими семинарии, а знать о планах военного командования просто не мог и не должен был. О том, что такие прожекты существовали — обширные, детальные и исключительно амбициозные, — свидетельствует историк военной разведки, скрывающийся за псевдонимом Михаил Алексеев. В своей работе «Военная разведка России от Рюрика до Николая II» (Кн .2. М., 1998) он подробно рассказывает о плане создания «Восточной коммерческой школы», а на самом деле «школе разведчиков Приамурского военного округа», состоящей из детского сада и специальной школы для подготовки юных разведчиков[25].

Удивительный проект этот был предложен специалистом по тайным операциям, участником Русско-японской войны, Генерального штаба капитаном И.В. Свирчевским, но в полной мере так никогда и не достиг стадии реализации — прежде всего из-за сложности в исполнении и отсутствии должного финансирования. Тем не менее усилия по хотя бы частичному претворению плана в жизнь военным командованием предпринимались, и в фокусе внимания разведчиков оказались возможности семинарии в Токио. Главным энтузиастом в решении вопроса о хотя бы частичной реализации плана создания «Восточной коммерческой школы» был тот самый капитан И.В. Свирчевский. Известные подробности его биографии свидетельствуют о том, что он был настоящим фанатом своего дела. После возращения с Дальнего Востока он продолжил службу в армии, занимаясь тем, что, судя по всему, получалось у него лучше всего: «В период с 28.09.1909 г. по 30.12.1910 г. находился в Румынии, где изучал румынский язык. Осенью 1911 года дважды посещал Кишинев с секретными поручениями, после чего представлен к воинскому званию “полковник”. 3а службу в Одесском военном округе [награжден] орденом Св. Станислава 2-й степени».