В тени замка

Лора кивнула.

— Но прежде чем купить дом, мы должны пожениться. Многие в городе меня знают, и мне ужасно не хотелось бы, чтобы они думали, что я живу с тобой, не имея обручального кольца.

— Конечно. Мне просто кажется, что мы уже женаты. Тем не менее, ты права.

Мелькали дни. Через месяц Лора, теперь миссис Фрейзер, стояла посреди собственного дома.

Они с Джеймсом поженились. Джеймс продал свой «Hispano Suiza» за хорошую сумму в магазин подержанных машин. На эти деньги они купили дом, который находился между комфортабельными домами богатых и унылыми лачугами бедных. «Ну, это не так много, — сказала себе Лора, — ведь я уважаемая замужняя женщина». Ребенок пошевелился. Последние дни он все время поворачивался, и Лора чувствовала, как ноет спина.

Джеймс был само внимание. Он решил, что останется дома, пока не родится ребенок. «Если мать нас не пустит назад, — рассуждал он про себя, чтобы не расстраивать Лору, — тогда я найду работу».

Дом № 20 по Готенбург-стрит заметно выделялся среди неряшливых и запущенных хижин бедняков. Небольшое двухэтажное здание было аккуратно выкрашено. К дому вело широкое крыльцо, комнаты были просторными.

— Мне здесь в самом деле нравится, — говорил Джеймс Лоре по вечерам.

Лора, сидевшая в кресле-качалке на крыльце, что-то пробормотала в ответ. «Чертова дыра», — подумала она про себя.

Последние несколько недель беременности Лора не выходила из дому. Джеймс один ходил по магазинам и изумлялся тому, что ему доводилось видеть.

— Я и не знал, что бывает так много сортов масла, — говорил он взволнованно, как ребенок.

«Неудивительно, ведь у вас все покупали слуги», — подумала Лора.

— Ты сиди, я приготовлю ужин. — Постепенно Джеймсу пришлось заниматься уборкой и готовить. «Это потому, что она беременна и ей нужен отдых», — думал он, беря в руки очередную кипу Лориного белья. Он хлопотал по дому целыми днями. Когда он не убирал и не готовил, то занимался в саду.

— В этом я немного смыслю. Я всегда, бывало, помогал садовникам. Ты только посмотри на это дерево. Ну не прекрасно ли оно? — счастливо говорил он.

Вечером они молча сидели на крыльце перед домом. Аккуратные газоны тянулись вдоль улицы. Из глубины буков и каштанов доносилось пение птиц. Коты лениво зевали, потягивались и готовились к ночной охоте. Собаки вылизывали себя, думая о том, когда же они будут сыты. Джеймс вздохнул.

— Лора, я в самом деле счастлив. Ты знаешь, я мог бы так жить всегда.

— Я бы не смогла. Я бы умерла от тоски.

Джеймс улыбнулся.

— Это ненадолго, любовь моя. Дай я помогу тебе. Ты выглядишь усталой. — Он помог ей встать из кресла-качалки и прижал к себе. — Мне так хочется любви. — Он погладил Лору по гладким волосам. — Пойдем. Я помогу тебе вымыть голову. Тебе самой это трудно.

Она пожала плечами.

— Оставь меня в покое, пожалуйста.

Лежа в постели той ночью, Джеймс вспомнил Лору, когда она была счастливой смеющейся девушкой с ярко-рыжей копной волос. Теперь, ему приходилось это признать, она была замкнутой, и у нее всегда плохое настроение. Джеймс положил свои руки на плечо Лоры. Она резко отодвинулась. Кончились те ночи, когда они спали в объятиях друг друга.

Последнее время она пила вино за обедом. Большинство вечеров она была в таком состоянии, что не могла вспомнить, как добралась до постели.

— Акушерка сказала, что красное вино полезно беременным, — убеждала она, когда Джеймс пытался протестовать. Правда, которую не знал Джеймс, была в том, что Лора пила вино, уже подготавливаясь к роскошной жизни, которую, как она думала, будет вести, вернувшись в Бостон. Вино, какое она в свое время разливала по хрустальным стаканам Августины, было калифорнийским, не французским, но все-таки это было вино. Джеймс видел, как она, спотыкаясь, шла к постели каждую ночь. «Неважно, — думал он, — она изменится после того, как родится ребенок».

В шесть часов вечера 7 июля 1945 года Лора родила ребенка в центральной больнице Мерилла. Единственный раз она вскрикнула, когда врач сообщил, что родилась девочка.

— Унесите ее! Она мне не нужна!

Врач завернул ребенка в одеяло и сказал нянечке:

— Миссис Фрейзер расстроена. Покажите ребенка отцу и отнесите в детскую. Скажите мистеру Фрейзеру, что я жду его у себя.

Нянечка прижала ребенка. «Прелестная девочка», — подумала она.

— У вас дочь, мистер Фрейзер, — она подошла к Джеймсу.

Новоиспеченный отец взял девочку на руки и посмотрел на нее. Вдруг он почувствовал, как у него внутри все перевернулось. Теперь он держал в руках частичку самого себя, которая раньше была неприкосновенной и недосягаемой. Слезы сами потекли по щекам. Губы Джеймса прошептали старое шотландское слово, сидевшее в глубине души.

— Моя девочка, — сказал он, — моя красивая крошка. — И поцеловал ее в лобик.

— Я должна отнести ее в детскую, — мягко сказала нянечка. — Врач просил, чтобы вы зашли в его кабинет.

— Бонни. Ее будут звать Бонни, — сказал Джеймс твердо.

— Красивое имя. — Нянечка улыбнулась. — Бонни. — Она взяла ребенка из его рук и удалилась.

Джеймс в задумчивости медленно пошел в кабинет врача.

Доктор выглядел уставшим.