В тени замка

Мария подавала национальные блюда. Шафран окрасил рис в золотистый цвет, розовые креветки лежали рядом с серо-голубыми мидиями. Бонни взглянула на маленькие щупальца, свернувшиеся в узелки, они лежали среди помидоров и лука.

— Попробуй хотя бы один, — предложил Энгус.

Бонни положила маленький клубок в рот.

— Фу, — сказала она.

Энгус тут же разозлился.

— Не будь такой брезгливой, Бонни. Они едят почти все, что движется. Ты привыкнешь к испанской кухне.

— Мне непременно это нужно съесть?

Она вспомнила, как ее мать стояла над ней, когда Бонни была ребенком. Оставить на тарелке даже крошку считалось серьезным преступлением, и ее мать всегда за это ругала. «Я в твоем возрасте умирала от голода, а ты теперь выбрасываешь пищу. Ешь, ты, маленькая сука», — бывало говорила Лора. Бонни вздрогнула.

— Да, тебе придется съесть это. — Он не шутил. — Мария очень обидится, если что-нибудь останется на твоей тарелке.

Бонни радовалась, что Энгус был просто раздражен, а не в ярости.

— Хорошо, — сказала она, — я научусь есть все, что передо мной поставят.

«Кроме тапиоки,[7] — подумала она. — К счастью, Энгус, кажется, не любит детскую пищу».

Она пожалела о своем обещании на следующий же день. Они провели его, бродя по римским развалинам и музеям. На обратном пути через поле, заросшее дикой петрушкой, Бонни нашла осколки старой римской посуды и стекла.

— Какая прелесть! — радостно воскликнула она. — Мне всегда хотелось найти что-нибудь такое. — Ой, смотри! — Она нагнулась. — Посмотри, что я нашла.

— Что? — Энгус с ненавистью относился ко всему, что напоминало о прошлом.

— Это половина амфоры, посмотри. — Она держала выпачканную землей находку в руке. — Ты можешь себе представить, что две тысячи лет назад через это поле шел римлянин держа в руках эту мерцающую лампу. Ее, наверное, уронили, и теперь, через столько лет, эта амфора дождалась меня, чтобы я ее нашла. Подержи ее, Энгус. Ты чувствуешь историю?

Энгус на самом деле не слушал, но видел счастливое лицо Бонни. Ему не нравилось ее радостное лицо, ведь причиной этого счастья был не он. Он занес руку назад и прежде, чем Бонни успела возразить, бросил лампу в поле так далеко, как только мог.

— Почему ты это сделал? — Бонни взбесилась.

— Потому, что мне так захотелось, — просто сказал он. — К тому же там было только пол-амфоры. Я тебе куплю другую, новую, если хочешь.

— Это совсем не то, — простонала Бонни. — Эта амфора ждала меня.

— Не глупи. Как мог маленький кусок глины ждать тебя? Давай быстрей, мы идем на ужин, а ты только теряешь время.

Бонни пыталась держаться бодро, когда он торопливо шел к дому. «О Боже, — подумала она, — я надеюсь, что больше не разозлю его».

За ужином Энгус разошелся еще больше. Блюдо тапа оказалось неприятной смесью потрохов.

— А, — сказал Энгус, подцепляя сероватое ссохшееся месиво вилкой, — это часть поросячьих яичек.

Он положил кусок Бонни на тарелку. Бонни подавила дрожь. Она знала, что придется это съесть. Она не смела рисковать и расстраивать Энгуса.

Они сидели в ресторане на деревенской площади. Вокруг них сидели семьи и парочки. Обычно в это время погода была недостаточно теплой для того, чтобы ужинать на улице, но в этом году апрель выдался необыкновенно теплым. В начале месяца хозяин ресторана выставил столы, застелив их красными скатертями. На каждом горели маленькие свечи. На площади бегали дети. Бонни и Энгус сидели под большим деревом. Двое влюбленных рядом с ними что-то шептали друг другу, держась за руки. «Miamor, te amo», — услышала она. «Если бы Энгус только… — она прервала эту мысль. — Он — англичанин, а они ведут себя не романтично», — напомнила она себе.

— Давай, — Энгус злобствовал, — посмотрим, как ты ешь поросячьи яички.

— Ладно, — мягко сказала Бонни. Она мысленно вернулась к старой уловке, которой пользовалась, когда была ребенком. Она представила себе сочный бифштекс и в это время проглотила тапа.

— Совсем неплохо, — сказала она.

В самом деле, если отвлечься от основного ингредиента, его соус оказался изысканным на вкус.

Энгус откинулся на спинку. Он позвал официанта. К столу подбежала молодая девушка. Характер Энгуса хорошо знали в деревне.

— Принеси меню, — приказал он.

Через минуту девушка стояла с меню в руках. Энгус вырвал его из рук и стал читать. Он посмотрел на заказные блюда.

— Мы закажем креветок и барашка. А теперь принеси бутылку «Sangre de Тора», и немедленно. Я имею в виду прямо сейчас. Тебе ясно? — Девушка кивнула.

«Богатая свинья», — пробормотала она, неся вино.

Энгус с отвращением проворчал:

— Они с каждым годом становятся хуже. Одно время здесь совсем не было туристов. Сейчас богачи из Барселоны покупают крестьянские дома, и летом теперь здесь большой наплыв туристов. Крестьяне совсем испортились. Они уже даже ничего не выращивают. Старые порядки умирают.

— Может, молодежь не хочет на всю жизнь здесь оставаться, — сказала Бонни. — Может, они хотят накопить денег и уехать учиться.

Она подумала о неухоженных руках Марии.