В тени Золушки

Сказала – и тут же пожалела, ожидая увидеть в его глазах обиду. Сама бы точно оскорбилась, оказавшись в таком положении, когда кто-то пожелал бы расплатиться за преподнесенный от души дар. В том, что подарок Антона был искренним, не сомневалась. Он никогда не был жадным, но в этом шаге виделось гораздо большее, чем просто роскошный жест: мужчина запомнил то, чем она поделилась с ним в пору их безоблачного, как тогда казалось, счастья, хотя вполне мог продемонстрировать свою щедрость каким-то иным способом. Так что и не в щедрости совсем было дело…

– Нет никакого долга, Жень… – почти прошептал, и в его голосе почудилась смертельная тоска. – Не надо ни за что рассчитываться…

Она не знала, как реагировать. Если бы это происходило в кино, следовало бы завизжать от восторга, бросаясь ему на шею. Или гордо швырнуть в лицо документы, заявляя, что в подачках не нуждается. Но бумаги остались дома, да Женя и не смогла бы совершить ничего подобного. Перед глазами вспыхнули теплыми солнечными лучами нежные лепестки единственного цветка, яркого и неповторимого, не похожего на другие, но от того не менее восхитительного. Такого же, как мужчина, застывший сейчас перед ней в ожидании следующих слов. Она была вправе оттолкнуть или вернуть его туда, где все равно не могло быть никого иного: в свое сердце. Но как можно возвратить то, что уже обосновалось там прочно и навсегда?

– Люблю тебя.

В ту ночь не успела сказать. А себе самой доказывала, что это уже не имеет значения, ничего не весит и никогда не станет озвученным вслух. Но сейчас не было иного ответа. Не в благодарность за подарок, который действительно превосходил разумение, не в обмен на нескрываемую нежность в его глазах – просто потому, что больше не могла молчать. Любила. Его. Сумасшедшего. Непредсказуемого. Самого лучшего, несмотря на все недостатки.

Ладонь мужчины коснулась щеки, стирая влажную дорожку, пальцы задержались на губах, касаясь тонкой кожи так бережно, что Женя не угадала его движений. Он ни разу не был с ней груб, но такого трепета вспомнить не получалось, и захотелось бесконечно продлить это мгновенье, когда предвкушение других касаний было ценнее их самих. Ждала его губ, мечтала вновь ощутить, как отзовется тело на лишь ему позволительные ласки, и одновременно хотела вот так стоять без движения, отражаясь в потемневших зрачках и находясь так близко, что слышны удары его сердца.

– Жень… – тени на лице стали отчетливей, и она нахмурилась, почему-то вспоминая Кристину. С самого начала показалось, что та слишком быстро передумала реализовывать свои планы, необъяснимо легко отказалась от во всех отношениях выгодного союза. Теперь вдруг разрозненные кусочки мозаики стали складываться в единый узор, открывая незаметное на первый взгляд. Девушка не ушла бы просто так, а мужчина, преподносящий баснословный по стоимости подарок, не стал бы таиться, не имея на то достаточных причин. Не тех ли, что запечатлели на его лице маску изнеможения? Что еще осталось за кадром?

Она кивнула, соглашаясь услышать любое из его откровений. Но Антон продолжал молчать, опять напомнив маленького мальчика, ждущего ее дома. Сколько раз Мишка также почти молил взглядом признаться во всем за него, боясь раскрыть маме то, что ей и так было доподлинно известно?

– Я знаю, что вы с Кристиной… расстались. Только причины хочу услышать от тебя. Не молчи, пожалуйста. Все эти дни я думала, что мы тебе просто не нужны, раз даже не позвонил…

Его глаза на мгновенье загорелись странным огнем, где недоумение смешалось с возмущением, но жар тут же спал, сменившись чем-то, очень сильно напоминающим испуг.

– Нет… Как такое могло прийти тебе в голову?

Вдруг усмехнулся, хотя взгляд остался серьезным.

– Хотя, что я сделал для того, чтобы ты думала иначе?

Антон помолчал, подбирая слова, но любые варианты казались сейчас абсолютно нелепыми. Любые, кроме правды.

– Кристину напугал мой диагноз. И роль сиделки, которую предложил доктор.

Хорошо, что Женя по-прежнему опиралась на стену: ноги внезапно стали ватными и едва не подогнулись, но мужчина, вероятно, заметив, как ее качнуло, вцепился в плечи, удерживая на месте. Но это не помогло сердцу, забившемуся с бешеной скоростью.

– К-а-ак-ой диагноз? Что ты говоришь?

Промелькнувшие в голове жуткие картины, по-видимому, отразились на лице, заставляя его побледнеть еще сильнее.

– Женечка, я справлюсь… Только не уходи.

Она пропустила мимо ушей последнюю фразу, цепляясь за все еще непонятное заявление.

– С чем справишься?

Он отстранился, перехватывая ее запястье, потянул за собой в комнату, но тут же замер, оборачиваясь с виноватой улыбкой.

– Прости. Я тебе даже раздеться не предложил. Столько времени продержал у порога.