В теснинах гор: Повести

Микаил даже плюнул от досады. Он с такой силой приналег на весла, что наша «кляча», сама себе удивляясь, сделала бешеный скачок. И надувная лодка, предмет черной зависти, осталась позади.

— Ге–ге–е, эй вы, там, на грелке! — закричал во все горло Микаил.

— Рано запели! — закричала Хабсат.

— Я тебе… — начал было Микаил, да вспомнив, что девчонка не одна, осекся.

Рывок, еще рывок, лодку бросало из стороны в сторону, сапог, отцовский сапог, уже почти просохший на солнышке, бултыхнулся в воду. Я принялся его ловить, не обращая внимания на ворчанье Микаила.

— Вот дался ему этот паршивый сапог, да оставь ты его, не качай лодку. — Совсем близко уже слышался хохот Хабсат. Вредная девчонка какая!

«Сейчас догонят», — только подумал я, и лодка перевернулась. С невероятным шумом и плесками мы рухнули в воду. Я вынырнул, рядом из воды торчала голова Микаила, маленькие узенькие глаза его превратились в большие и круглые. В них застыл ужас.

— Держитесь, ребята! — закричали с берега. Чьи‑то руки подхватили пас и с силой потянули за собой.

— Работай, работай ногами, цепляйся крепче за меня, — слышал как во сне знакомый чей‑то голос, но с перепугу не сразу сообразил, что это Джамбулат.

Бормотал:

— Сапоги, сапоги мои…

— Да не думай ты о сапогах. Я тебе их обязательно разыщу! — Он потянул меня к лодке, и вдвоем с Хабсат они втащили меня в нее.

— Вот упрямые какие, чуть не утонули! — Я хотел было осадить глупую девчонку, но тут вода хлынула из меня, здорово, значит, я ее нахлебался!

Хабсат подхватила меня под мышки, хотела помочь, но я ее оттолкнул.

— Оставь меня в покое. Где Микаил? И сапоги мои…

— Микаила дядька приезжий вытащил, вон уже на берегу сидит, а сапоги Джамбулат ищет.

Вижу, торчит вверх дном на середине озера наша лодка, а около нее медная трубка мелькает. То появится, то исчезнет. А потом вдруг из воды показалась голова Джамбулата. Плывет к нам и толкает перед собой какой‑то темный предмет. Пригляделся, да это же мой сапог!

— На, забирай, — кричит мне, — а я за другим отправляюсь!

— Дались ему эти сапоги! — услышал я голос Микаила.

Мы уже совсем у берега были, а он на берегу нас поджидал.

— Из‑за них мы и перевернулись. Моя кепка на дне, а он, видите ли, без сапог жить не может!

Оглянулся я на него. Ругается, значит, все в порядке, жив–здоров.

А в это время опять Джамбулат вынырнул со вторым моим сапогом, и опять ушел под воду — кепку Микаилу искать.

— Молодец Джамбулатик! — говорит Хабсат. — И плавать умеет, и рисует, а уж книг сколько прочитал! Посмотри‑ка, — и протягивает мне листок бумаги. А там нарисовано, как Микаил сталкивает в воду старую–престарую лодку. И так здорово, что я засмеялся. Действительно, молодец, небось у матери научился.

А Хабсат уже нос задирает:

— Я тоже научусь рисовать.

— Учись на здоровье, — отрезал я, — кому только нужны твои рисунки. Вот я буду доктором или космонавтом.

— Ха–ха–ха, — рассмеялась Хабсат. — А моряком не хочешь быть? Плаваешь уж больно здорово. В отцовских сапогах и в космос полетишь? Ха–ха–ха! Да с такими ногами тебя никуда не примут.

— Ух и злючка же ты! Не буду с тобой разговаривать.

— Ну и не разговаривай! Уж и пошутить с ним нельзя. Жених, называется!

— Я жених, ах, ты… Да я… да ты… — я так разозлился, что хотел уж выпрыгнуть из лодки, подальше от этой занозы.

А она смеется, заливается:

— Ха–ха–ха! Смотрите, он не хочет жениться на мне! А ты думаешь, я выйду за тебя, длинного, как жердь, трусливого, — как заяц! Вот Джамбула тик что надо!

Ну, уж это слишком! Прямо из лодки я прыгнул в воду. Хорошо, что неглубоко было и близко от берега. За мной прыгнула и Хабсат.

— Вот дурной! — кричала она мне вдогонку. — Я же это от злости. Ты хороший, Ананды. Твой дедушка ведь и мой дедушка. — Она еще что‑то кричала, но я не слушал. Я гордо уходил от нее, как подобает мужчине, вернее, шлепал по воде к берегу. Пусть знает, что я тоже могу обижаться и не прощать обиды!

…Долго пришлось нам с Микаилом сушить на солнце одежду. Думал, больше не подойду к Хабсат, но она сама подошла к нам. Микаил принес горячий шашлык и бутылку лимонаду. Это туристы угостили его, а он нас. А шашлык, правда, был очень вкусный, особенно после такого купанья. Мы валялись на траве, ели шашлык, попивали сладкую воду и чувствовали себя самыми счастливыми на свете. Хабсат с Джамбулатом что‑то колдовали на озере. Они что‑то кричали с лодки, я еле–еле расслышал:

— Ананды, Апанды! Присмотри за телятами, мы туг форелей ловим!

— Пусть провалятся твои телята, — пробурчал я, но на всякий случай посмотрел, что они делают. А телята не дурачки, досыта наелись травы и отдыхали в тени большого камня.

— Форелей наловят! Видали таких хвастунов!

И как же мы оба удивились, когда увидели в руках Хабсат веревку с нанизанными на ней полосатыми рыбками. Мы чуть оба не лопнули от зависти! Микаил тут же собрался уходить.

— Пошли, Апанды, мы и так опаздываем, — а сам подмигивает мне, мол, у нас тоже свои секреты есть.

— Что бы придумать такое необыкновенное, как бы нос утереть Джамбулату?

— А что придумаем? Вот лодку, может, вытащить на берег, а, Микаил?