В тесном кругу

— Сама подумай! Я явился, и ты сразу решила: у Жоржа собака президента, значит, это он убил старика. А раз он работает на мсье Луи, значит, ему дан приказ убить и меня.

Она пожимает плечами, отчего зазвенели все ее побрякушки.

— Ты ничему не научился! — возражает она и, протянув руку, достает из–под подушки крохотный пистолет. — У тебя собака, — смеется она, — а у меня вот это.

Патрисия целится в Г, и Ромул начинает ворчать.

— Ладно, ладно… Это всего лишь шутка.

Спрятав оружие, Патрисия продолжает:

— Неужели ты не понимаешь: если я согласилась приехать, то потому что знала — риска никакого. Возможно, со временем мсье Луи захочет избавиться от меня, но только не теперь.

— Ты сказала ему, что я звонил?

— Конечно.

Входит слуга с подносом, и Ромул с беспокойством следит за ним. Г набивает трубку. Патрисия предлагает ему свою пачку «Кравен».

— Убери трубку! Не то сразу завоняет полицейским комиссариатом!

Она протягивает ему золотую зажигалку. Г затягивается два–три раза, поглаживая Ромула, который согласен сидеть, но не лежать.

— Главное, в чем мне хотелось бы разобраться, — говорит Г, — это в твоих отношениях с мсье Луи. И еще я хочу узнать, почему меня держали в неведении, отстранив от всего… и почему ты предупредила Ланглуа о твоем скором отъезде, словно тебе кто–то угрожал.

На оплывшем лице Патрисии появляется что–то вроде снисходительной усмешки, но глаза остаются серьезными, как у игрока в покер. Глубоко вздохнув, она отпивает глоток виски и внезапно усаживается на ковер.

— На этих кроватях чувствуешь себя так неудобно! — восклицает она. — А тебя, надеюсь, мое поведение не шокирует. Ладно! Короче, ты хочешь, чтобы я рассказала тебе мою жизнь. Мы расстались, помнишь? Точнее, ты меня бросил. Опускаю период, когда мне пришлось работать на панели.

Набрав в рот виски, она замерла, словно картины былого мешали ей проглотить спиртное.

— Видишь ли, если бы я не встретила Люсьена — теперь он зовется мсье Луи, но в ту пору походил на тощего кота и звался Люсьеном, — так вот, если бы не он, я бросилась бы в воду…

— Наверняка сутенер!

— О! Как это на тебя похоже, но если ты посмеешь смеяться над тем, что я скажу, получишь хорошую затрещину. Люсьен действительно меня любил…

Она наблюдает за Г. Но тот и глазом не повел. Подумать только, кто–то мог любить эту толстую женщину! Хотя сам–то он, черт возьми! Да еще этот Люсьен! И потом… Воспоминания о любовных увлечениях сменяют друг друга, расплывчатые и серые, словно один и тот же силуэт, до бесконечности повторяющийся в зеркале парикмахера. Противно до тошноты!

— Он мало что умел! — продолжает Патрисия. — Но если не работаешь сам, всегда можно заставить работать других.

— Шантаж? — спрашивает Г.

— Ну конечно! Я была красивой девчонкой, помнишь? Люсьен вложил деньги. В меня. Правда, ему пришлось занять, чтобы устроить меня в двухкомнатной квартире возле площади Этуаль с видом на окрестности, не подлежащие застройке, разориться на туалеты — словом, сделать из меня первоклассную call–girl, сам понимаешь… Ну а дальше пошло–поехало, клиентов хватало, и, когда попадалась крупная дичь, мы подстраивали трюк с непристойными фотографиями… Негативы в обмен на миллионы… Не всегда все проходило гладко, но Люсьен умел убеждать даже самых несговорчивых, и они отстегивали денежки, выручку.

Слово «выручка» она произнесла бесстрастно, без нажима, как настоящий делец; рядом с ней Г почувствовал себя вдруг низкооплачиваемой мелюзгой, да таким он, в сущности, всегда и был. Патрисия закуривает сигарету, выпуская дым через нос, мягким движением подхватывает пепельницу и ставит ее на ковер.

— Опускаю подробности, — продолжает она. — Когда за дело берутся всерьез, поначалу все идет довольно скромно, ну а потом с размахом. Я уже не помню, когда Люсьен превратился в мсье Луи, знаю только, что довольно скоро. И хочу сказать одну вещь, которая наверняка тебя удивит: все это время — только прошу, не смейся — мы друг друга любили… Да, любили! Но не так, как в кино… Любили ради заработка, подталкивая, если хочешь, друг друга к успеху. Представь себе, например, своего пса вместе с сукой на охоте… вот она, настоящая работа! У нас были связи в самых разных кругах, мы ни от чего не отказывались: азартные игры, наркотики, проститутки… Мы хотели поскорее добиться успеха, а когда торопишься, нередко приходится расталкивать других. Так, со временем, вокруг стали нашептывать имя мсье Луи.

— Понимаю! — молвил Г.

— Молчи лучше! Ничего ты не понимаешь… Дайка мне подушку… Спина устала.

— Хочешь в кресло?

— Нет, спасибо, все в порядке… Я говорю, что ты не можешь ничего понять, потому что понимать–то тут как раз и нечего. Мсье Луи занимается импортом–экспортом, дело на самых что ни на есть законных основаниях, а я, со своей стороны, владею несколькими ночными кабаре, где встречаются актеры, политики, кинематографисты, светские женщины — словом, никакого сброда… Само собой, мы приняли все меры предосторожности!

— А Ланглуа?