В тесных объятиях традиции. Патриархат и война

Подчиненное и вспомогательное положение женщины имплицируется через множество метафор и ассоциаций. «Семья – это жернова: женщина нижний камень, мужчина – верхний. ?ntanik’? – arkank’a: k?neg? – t?kak’arna, mard? – erak’ar?» (интервью с Л. Арутюнян, с. Ашан). Однако, некоторые из пословиц и метафор передают и осознание взаимодополнительности мужских и женских функций и ролей. Это было подмечено и Н. Дадвик (Dudwick, Nora), которая делится своими наблюдениями о том, как армяне описывают семью. Она пишет буквально следующее: «крепкие мужчины, как «внешние стены», ограждают от неожиданной опасности, пока женщины, «внутренние стены», оберегают домашний очаг и гармонию»103. Согласованное отношение каждой части к целому также выражается в сравнении брачной пары и частей тела, где мужчина – это голова, а женщина – шея…104 Обе пословицы подчеркивают поддерживающее и подчиненное отношение женщин по отношению к мужчинам»105. В с. Ашан информант рассказал притчу о споре между мужем и женой на предмет того, чья работа тяжелее – мужская или женская. Обменялись на день обязанностями: в результате жена справилась с мужской работой, а муж – нет (однако предпринял комически-безуспешные попытки механизировать процесс домашнего труда).

Язык также выразительно фиксирует различие статуса девушки (более светлые характеристики) и женщины (отрицательные). Нет плохих девушек, нет хороших женщин (= жён). Vec pis axc’ik tesenk’, vec’ l’av k?neg. Следующая поговорка отражает отношение к браку как переходу в иное состояние, и необходимость полностью подстроиться под новые условия и правила в новой семье: «выходишь замуж – меняешь нижнюю (нательную) рубашку». Mart’uv?s k’in’um – halav?t p’oxum?s. Здесь также коннотируется непременная смена идентичности, полный отрыв от прежней семьи, и чем резче, тем лучше. Для достижения этой цели жестко регламентируется посещение замужней женщиной своей семьи – речь идет о канонических нормах – не чаще раза в две недели (в реальности же правило систематически нарушается). Попадаются поговорки с шуточно-карнавальной подоплекой, переворачивающие ценности с ног на голову. «Для карабахской женщины, что муж помрет, что соседский осел подохнет, все одно». (Larabalc’un k?ngan? hete ya mart’? merac, ya hrevanen es? stakac). Не исключено, что в данном случае артикулируется иной, параллельный дискурс, когда культурные нормы, предполагающие жесткий социальный контроль, диктуют женщине вести себя нарочито сдержанно по поводу смерти мужа (имплицитное выражение безразличия в связи с утратой сексуального партнера)106.

Важно, мне кажется, отметить ситуацию со статусом старшей женщины в семье (в роду). С возрастом вес и авторитет женщины неуклонно растут, что выразительно проявляется в терминах родства, обиходных в некоторых селах и ныне, но общих для недавнего прошлого (начало прошлого века, вплоть до 50-60-х годов) повсеместно в Карабахе. Термины родства выступают как система категорий и статусов, которые в нашем случае противоречат действительным генетическим связям. Эта семейная иерархия в женской половине дома выглядит снизу вверх так: мать детей (как и отец) называется всеми, в том числе детьми, просто по имени (принижение статуса посредством номинации); мать мужчины, свекровь невестки все члены семьи называют ‘мама’, свекровь свекрови – ‘старшая мама’ (mec mama); свекровь ‘старшей мамы’ (если она жива), называют самым почетным и авторитетным термином «айя» (aya)107. Так, самая старшая в роду женщина приобретает с годами самый высокий статус среди женщин и молодых мужчин108. Старость семейной женщины характеризуется светлыми описаниями и пронизана пиететом. (Мужчина в семейной иерархии переживает примерно те же стадии – фамильярное обращение по имени, следующий этап – папа, наивысший семейный статус – «апа» (apa))109.

Есть основания полагать, что в обыденном сознании карабахских армян воспринимается как данность ущербность и вредоносность женского, равно как полноценность и положительность мужского. Считается, что: «Образ женщины-носительницы смерти, зла довольно обычен для различных культур… Механизм связи состоит в следующем: сущностный признак фемининности – vagina – обладает всеми атрибутами раны, метафорически отождествляемой со смертью (отверстие, кровоточащее после дефлорации и в период менструаций)»110. Как отголосок этих представлений, добрая весть (xer xabar) и сейчас обозначается как ‘мальчик’, в то время как дурная весть (sar xabar) – ‘девочка’. Обычно спрашивают – ты мальчик или девочка, подразумевая, ты с доброй вестью или дурной?