В тяжкую пору

С утра в деревне немцы. Офицер через переводчика выспрашивал, где русские солдаты. Кто выдаст - тому деньги, большие деньги! Кто скроет - смерть. Староста сам в лес отправился. Хромого старика общество послало предупредить бойцов.

- Так что посматривайте, товарищи начальники, - наставительно сказал дед.

Привели старика, задержанного Сеником.

- Этот?

- Он самый.

Старосту увели. Из кустов донесся сухой пистолетный выстрел. Хромой старик перекрестился и - сплюнул:

- Смерть ему собачья...

Несколько дней мы отдыхаем в лесу. И каждый день - приключения, проблемы.

Однажды утром я собрал командиров и политработников. После разговора об очередных делах решил проверить партийные билеты и удостоверения личности.

Еще до войны среди коммунистов нашего корпуса был заведен такой порядок: партбилет хранится в специальном целлофановом чехле, который вкладывается в мешочек из дер матина и на шнурке подвешивается на шею. Можно переплывать реку, идти по болоту - партбилет не намокнет.

Командиры один за другим доставали мешочки, показывали партийные билеты и удостоверения. Я подошел к прокурору Смирнову. Тот стоял руки по швам, опустив голову. Я ждал.

Смирнов, не поднимая головы, произнес:

- У меня нет партбилета.

- Где он?

- Потом доложу.

Минувшей ночью Смирнов вместе с продовольственниками ходил в разведку. В деревне напоролись на немцев. Маленький коротконогий Смирнов в своем длинном кожаном пальто замешкался, не сумел удрать. В темноте скрылся в свинарнике и зарыл билет в землю. Гитлеровцы преследовали остальных продовольственников, а Смирнова не заметили. Просидев с час, Смирнов выбрался из своего убежища. Поблизости никого не было. Огородами добрался до леса, а партбилет остался в свинарнике...

- Почему же вы мне утром, когда пришли, не сказали? - удивился я.

- Не успел, вернее - не решился.

Раньше Смирнов был с животиком, и пальто не казалось таким длинным. Теперь он отощал, выглядел нескладным, беспомощным в своем долгополом, перемазанном навозом и землей реглане.

Смирнов - участник гражданской войны, смелый, честный товарищ. Я помнил, как он был старшим на батарее, когда мы прорывались под Дубно. Верил, что рассказанное им - правда. Но, так или иначе, он бросил билет, а партия не прощает такое.

- Когда стемнеет, вместе с сержантом Андреевым пойдете обратно в деревню.

На следующее утро Смирнов предъявил мне свой партбилет. Однако партийная организация должна была узнать об этом случае, сказать свое мнение о нем.

Чувствовалась необходимость в партийном собрании. Надо было снова поговорить о бдительности, об отношениях с местным населением.

Минувшей ночью наша разведка задержала в одной из деревень кандидата партии старшину Шматова, который сменял винтовку на кусок сала, буханку хлеба и кринку топленого молока. Шматов пристал к нам на марше. В бою раздобыл оружие и неплохо действовал им.

- Я свою винтовку ведь не немцам отдал, а советскому мужику. Он, может, сам из нее будет фашистов бить. А для себя я в первом бою еще достану, рассуждал Шматов.

В том, что он достанет другую винтовку, командир роты Карапетян не сомневался.

- Этот, если захочет, и пушку достанет. Что же делать, как поступить с таким?..

4

Заметить не успели, как промчались три дня. На четвертый утром - общее построение. Двигаемся дальше. Враг пронюхал о месте расположения нашего лагеря.

Опираясь на палку, обхожу строй. Нет, не скажешь, что люди отдохнули. Темные заросшие лица, запавшие глаза. У многих вывалились зубы. Капитан Петров, еще недавно весивший более ста килограммов, напоминает худенького мальчика. Но по-прежнему пытается острить:

- Когда пузо было, полком командовал, не стало пуза - на роту пошел.

Многие без головных уборов. Пилотки и шлемы порваны, потеряны. Немецкие носить не разрешается - легко попасть на мушку к своим же товарищам. Другое дело - немецкие кителя. Их носят многие. Но, чтобы не было недоразумений, обязательно с оторванным правым рукавом.

Ко всем нашим бедам прибавилась еще одна - повальные желудочные болезни, дизентерия. Бойцы ели траву, жевали кору, листья. Пили болотную воду. А лекарств у нас нет. Никаких.

Марш продолжался недолго. Сделали километра три и остановились. Ждем разведку. Командует ею теперь воентехник Гартман. На этом настоял Петренко.

- Я за Петьку Гартмана, не торгуясь, двух разведчиков дам. Смел. Хитер. Правда, чересчур горяч. Но это еще от ребячьей глупости.

Вчера на собрании Гартмана приняли в кандидаты партии. Он стоял, вытянувшись, мял в руках кепку, отвечал на вопросы неестественным, звенящим от волнения голосом. После каждого ответа добавлял: "Оправдаю, товарищи, доверие".

- Ты что думаешь, оправдать - значит голову подставлять под любую пулю? ворчал Петренко.

- Никак нет, товарищ майор. Я все понял.

- Что "понял"? Может, технику этот прибор не обязателен,- Петренко ткнул себя кулаком в голову,- а разведчику без него никак нельзя. Понял?

- Понял, товарищ майор.

- Хватит тебе проповеди читать, - прервал Сытник эти наставления, грозившие никогда не кончиться.- Если всякий раз столько времени с разведчиками говорить, они в арьергарде идти будут.