В тихом городе

В объявшем юношу ужасе, он огляделся и увидел вокруг них мёртвые тела, которых не было до того, как он подошёл к мужчине. Бледные лица мертвецов замерли навечно в мучительных выражениях, а тела – в неестественных и переломанных позах. В панике, Ник поднял глаза на гневающегося ужасающего старца и тот, воздев над головой обычный деревянный посох, который всё это время держал в руках, громогласно провозгласил:

– Не снискать тебе покоя за злодеяния твои, княже! Ничто в проклятом Черторье во век стоять не будет! Ленивка, точи, не уставай!

Произнеся последнее слово, он с силой ударил посохом оземь и из его основания фонтаном вырвалась вода, бурлящим потоком стремящаяся затопить всё вокруг. Размягчившаяся под таким сильным напором земля поглотила стоявшего над истоком старца и мертвецов вокруг. Наверное, должен был быть чавкающий звук, но вместо этого – вновь только она, давящая со всех сторон тишина.

Беззвучно вскрикнув, Ник бросился бежать обратно к улице, ощущая, как ноги утопают в податливой рыхлой земле. В паре метров от бордюра он провалился в бушующую водную круговерть с головой. Отчаянно барахтаясь, парень умудрился вынырнуть, с лихвой наглотавшись мерзкой болотной воды и залившись беззвучным кашлем. Схватившись за бордюр, как за спасательную соломинку, он выбрался на тротуар, вымокший до нитки и замёрзший. Страх застил его разум, никаких логичных объяснений происходящему не было, только одно-единственное животное желание – бежать. Бежать, куда глаза глядят и несут ноги.

Не оборачиваясь, парень помчался к приветливо горящему теплыми огнями Кремлю. Вход в него был закрыт, а Александровский сад пустовал и поддерживал окружающее безмолвие. В отчаянии, Ник оглянулся и увидел рядом вентиляционную шахту, ведущую в метрополитен. В памяти всплыло, что такие шахты оснащены сигнализацией и он отчаянно дёрнул закрытую створку дверцы. Сигнализация. Услышат. Там, под землёй, тоже есть люди. Они даже не в курсе, что на поверхности творится… Никто не услышит. Тишина поглотила все звуки.

Краем глаза парень заметил – неподалёку что-то ярко вспыхнуло. Беспокойство накатило новой удушливой волной, мерзко раскатившись по телу. Словно невероятных размеров погребальный костёр, на возвышении пылало здание Манежа. Огонь бесновался, будто вырвавшийся из преисподней демон, норовя захлестнуть всё вокруг, дотянуться до Ника и не просто убить его, а пожрать и тело, и душу.

Первой мыслью было бежать по Александровскому саду в сторону Красной площади, но со стороны Троицкого моста на него стала надвигаться толпа, беззвучная и неотвратимая. Вытянутые бледные лица имели одинаковое исступлённо-злобное выражение, внушающее ужас. Все, как один, люди смотрели Нику в душу, и он чувствовал их осуждение и неприязнь всем своим нутром. Непонятно почему, но надвигающаяся на него толпа неистово желала парню смерти. Над их головами взвились транспаранты, на которых Ник уловил: «Смерть буржуазии» и «Да здравствует красный террор!»

Звенящую в ушах тишину нарушил прокатившийся по толпе гул, сложившийся в отчётливо слышимую фразу:

– Предателю народа – смерть! Прихвостню царской власти – смерть!

Опешив, Ник стал пятиться назад. Он не был ничьим прихвостнем, а тем более – предателем, но наступающие явно считали таковым именно его. Чёрт возьми, да он даже не понимал, что происходит! Глаза на бледных лицах людей стали синхронно вваливаться внутрь, оставляя лишь чернеющие провалы, ровно также, как у старца на холме. Ник снова ощутил всем нутром волну непоколебимой ненависти, направленной исключительно на него.

В отдалении, за плечами негодующих раздался бесшумный взрыв, поднявший высокий столб пыли, отчётливо видимый в свете фонарей. С той же стороны из-под ног разъярённой толпы потекла чёрная, грязная, очень зловонная жижа, настолько густая, что напоминала потоки текущей лавы, нежели воду. Люди на неё внимания не обращали, стройными безмолвными рядами надвигаясь на перепуганного бедолагу. Вновь гневно чертыхнувшись и не услышав своего голоса, Ник бросился наутёк в единственном возможном направлении.

У входа в переход он остановился, опасливо обернувшись. Стекавшие с холма воды перемешивались с вытекающей жижей со стороны Троицкого моста, неизвестно откуда взявшиеся умолкнувшие революционеры прошлого медленно, но упрямо, следовали за Ником, утопая в набегающей стихии почти по колено, но не обращая на неё абсолютно никакого внимания. «Метро! Нужно спрятаться в метро!» – промелькнула в голове отчаянная мысль. Ник бросился в сторону ближайшей станции метро, попутно уповая на то, что у проектировавших его инженеров наверняка были идеи, как защитить станции от затопления. Ну, наверняка же?