В тихом городке у моря

С того дня все изменилось. Любка стала мягче и спокойнее – рассказала ему правду, и ее отпустило.

Утром уходила на работу, а вечером, не замечая усталости, хлопотала на кухне.

Что-то у них стало получаться. Только вот что: семья не семья, соседи не соседи, друзья не друзья. Любовники? Или и то и другое? «Сообщество несчастливых, – грустно решил Иван. – Прибились друг к другу и выживаем. Вдвоем все же полегче».

* * *

К шестому классу школу Ася совсем забросила – лишь бы доползти до окончания восьмого.

Потом Иван узнал – дразнили. Дурочка эта поведала, что назвали ее Ассоль, как героиню Грина. Ну и пошли насмешки: «Ассоль нассала на соль!» и тому подобное. Считали ее блаженной – молчит, учится плохо, только картинки свои малюет.

Ни разу она не пожаловалась. Когда рассказала, Иван, взбешенный, решил пойти в школу и разобраться. Ася ему запретила, а Любка бросила:

– Да хрен с ними! Любить не заставишь. А так – на них наплевать!

И вновь наступило лето. Ася сидела на берегу и рисовала отдыхающих. Получались отличные шаржи – добрые, остроумные, точные. Однажды один из курортников подошел к девочке и, удивившись точности ее рисунков, попросил нарисовать шарж и на него. Ася страшно смутилась, но, подумав, согласилась – было интересно. Тот рисунком остался доволен, посмеялся и положил ей в карман деньги. Ася вздрогнула, подхватила свои вещи и бросилась прочь. Но на улице притормозила и заглянула в карман.

Там лежала трешка – неплохие, между прочим, деньги! Ася обрадовалась и тут же подумала: сказать матери или не стоит? Заругает или наоборот?

Решила купить самый большой и дорогой торт. И, кстати, деньги еще остались! На них накупила жвачки и пару бутылок сладкого ситро.

Вечером, когда все пришли с работы, на столе стояли торт и чашки с блюдцами, а в заварном чайнике был заварен свежий и ароматный чай.

За пиршеством Ася рассказала о своем заработке. Замерла, боясь реакции матери.

Но та, как ни странно, рассмеялась и дочь похвалила:

– Ну хоть какая-то польза от твоих, Аська, каляк! Давай, зарабатывай! Подмогни семье!

При слове «семья» и Иван, и Ася вздрогнули и переглянулись. А довольная Любка положила себе в тарелку второй кусок торта.

– Любовь Петровна, – удивился Иван, – вы ж у нас сладкое не уважаете!

– Да жизнь хочу подсластить, – смутилась Любка.

С того дня каждое утро Ася ходила на пляж как на работу. Впрочем, это и была работа – почти каждый день ей удавалось кое-что заработать.

Не везло, если моросил дождь – тогда пляж пустовал.

Ася чувствовала себя совершенно счастливой: она приносит в дом деньги, пусть небольшие, но настоящие! Себе ничего не покупала, жалела. А вот матери купила шелковую косынку в алых маках и розовую помаду у цыганок на пляже. А Ивану – голубую рубашку в полоску, как раз к его синим глазам.

Кое-что Ася утаивала и понемногу копила. На что – пока не понимала. Но знала, что пригодятся.

Однажды тихо спросила Ивана:

– А ты… женишься на мамке, дядь Вань?

Он удивился, смутился:

– А зачем, Аська? Нам же и так… неплохо.

Ася разочарованно вздохнула:

– Тогда бы… ты был моим батей.

– А сейчас? – дрогнувшим голосом спросил он.

– А сейчас ты дядя Ваня, – обиженно отрезала девочка.

В одну из их ночей он коротко и скупо рассказал Любке про сына. О том, как тоскует о нем, как мечтает его увидеть.

Любка жестко отрезала:

– Забудь! Права твоя бывшая. Хоть и стерва, а права. Парень тебя не знает, отцом называет другого, причем с самого детства. И вот ты являешься – здрасте вам! Я ваш, так сказать, родной папаша! А не боишься, что парень спросит: «А где ты был, дорогой папаша, все эти годы? Что делал? Алименты чего не платил? И зачем явился? А ты спросил – я в этом нуждаюсь?» Знаем мы таких папаш – встречали.

Иван страшно обиделся на нее:

– Да что ты понимаешь? Мы были в законном браке, не то что ты со своим Андреем. Родили по обоюдному согласию, и я никогда – никогда, слышишь – не отказывался от сына. И Ленка, моя сестра, все время давала им деньги. А в том, что меня отлучили, я ни капли не виноват, сам тогда еле выжил, без работы и без жилья – его я, кстати, оставил как раз сыну.

Любка презрительно хмыкнула – у нее была своя женская обида на мужской пол. И свой личный взгляд. В ту ночь они здорово повздорили, и Любка к нему неделю не приходила.

«Ну и ладно. Перерыв тоже неплохо», – обиженно думал Иван и не смотрел в ее сторону.

* * *

Нинке в Москву он позванивал, конечно. Но именно позванивал – примерно раз в полгода. Голос у Нинки был грустный, потухший.

– Все надоело, Ванечка. Зачем живу, зачем небо копчу?

Он уговаривал ее приехать. Нинка отказывалась:

– Сил нет, желания нет и вообще ничего, Ваня, нет.

Любка сообразила собирать Нинке посылку – персики, груши, виноград, копченая тюлька. А однажды посылка вернулась – адресат выбыл. Коробку вскрывать не стали, сразу выбросили – и так все понятно: гнилье.

Выпил в тот вечер он крепко. Всех было жалко – несчастную Нинку, себя, Любку и Асю.

Паршивое настроение, оттого и тоска.