В тихом омуте

Ее обнаженное тело украшало самое крохотное бикини, которое Джеймс когда-либо видел. Оно состояло из совершенно прозрачной ленточки изумрудного цвета, чуть прикрывавшей соски, и малюсенького треугольничка той же ткани, расположившегося в перекрестье округлых бедер. Цвет прозрачного бикини удивительно гармонировал не только с глазами Наташи, но и с огненно-рыжей копной волос.

Оглянувшись по сторонам и убедившись, что графа поблизости нет, Джеймс сказал:

— Вам нельзя носить одежду. Прикрывать такое тело — преступление, которое…

— Ах, шалунишка! — графиня шутливо погрозила ему пальчиком. — Ви прелесть!

— …должно караться по всей строгости закона, — закончил Джеймс.

— Терпеть не могу законы, — Наташа скривила хорошенькие губки. — Фи! Я беззаконная.

Джеймс окинул её тело восхищенным взглядом. Зрелище и впрямь было изумительное: точеные ножки, осиная талия, атласная кожа. Мечта любого скульптора. Наташа была настолько ослепительно прекрасна, что Джеймс даже ущипнул себя: он всерьез хотел лишний раз убедиться, что не грезит.

— Ви спать хватит, да?

— Да. — Внимание Джеймса привлек её пупок, какой-то удивительно сексуальный и возбуждающий. — А что вы имели в виду, назвав себя «беззаконная»?

Наташа пожала обнаженными плечами.

— Я презирать законы, — хихикнула она. Вдруг её правая рука скользнула за спину, и изумрудная полоска, прикрывавшая грудь, слетела. Наташа небрежно отбросила её прочь и, выпрямившись, горделиво повела плечами. Представшие ошалелому взору Джеймса прекрасные тяжелые груди оказались на удивление упругими. И такими же бронзовыми от загара, как остальные части тела. — Вот так, например!

Не помня себя, Джеймс сорвался с места и вихрем подскочил к ней. Позабыв о графе, обо всем на свете.

— Нет, пжалста, ви ждать!

Одной рукой Наташа попыталась защититься от бурного натиска, но Джеймс лишь беспомощно пробормотал: «Извините, но это выше моих сил». В следующее мгновение руки его обвили её тонкую гладкую — божественно гладкую! — талию, а губы жадно прильнули к левой груди. К вящему изумлению Джеймса, Наташа взвизгнула и попыталась отстраниться. Свободной рукой она вцепилась в волосы Джеймса и с силой дернула.

— Побрейся, сфин! Ви царапать мой грюдь!

— Извините… А бритва и пенистый крем у вас есть?

— Пенистый? — переспросила Наташа и визгливо захохотала. — О майн Готт — пенис-тый!

— Он и в самом деле так называется, — смущенно сказал Джеймс, только сейчас осознавший причину её веселья…

— Да, все у нас есть, — ответила Наташа, все ещё смеясь. — Побрейся и… разденься, пжалста.

Изумрудные глазищи сияли притворным гневом. Джеймс пожирал глазами её роскошное тело, руки его гладили её сразу повсюду. Джеймс сожалел только, что у него всего две руки, а не восемь. Внезапно он похолодел.

— А где ваш муж? — спросил он с замирающим сердцем.

— Спит. Не бойся, малыш. — Она указала на небольшой летний домик, высившийся рядом. — Поди туда и разденься. Если надо плавки, то там их есть.

— Слушаю и повинуюсь, — улыбнулся Джеймс. И провел кончиком языка по нежному соску её правой груди. Этим он её точно не поцарапает.

В летнем домике он обнаружил диванчик, шкафчик с полками и крючки, на которых висели пляжные халаты, полотенца и прочие купальные принадлежности. Джеймс избавился от рубашки с брюками и, стоя в одних трусах, подумывал, какие выбрать плавки, когда сзади донеслось негромкое покашливание. И тут же веселый возглас:

— Приветик!

Джеймс обернулся словно ужаленный. Наташа стояла в проеме дверей, улыбаясь и глядя на него. Проследив за её взглядом, Джеймс почувствовал, как краска бросилась ему в лицо — трусы вздымались вверх красноречивым шатром.

— О, Джемс, — покачала головой графиня. — Ты лучше совсем снять они.

При этом руки её скользнули вниз, и в следующее мгновение треугольничек изумрудной материи свалился к её ногам. Наташа грациозно нагнулась, подобрала трусики и небрежно покрутила ими в воздухе. Затем сказала, не отрывая взгляда от шатра, который угрожающе вырос:

— Ты мне нравиться, Джемс. Отшень сильно.